Проблемы промышленной политики

В последнее время в России наблюдается заметная реанимация интереса к проблемам промышленной политики, которая долгое время оставалась забытой темой на уровне правительства и его экономических министерств. Это объясняется рядом причин. Прежде всего, сложившееся положение в российской экономике характеризуется наличием серьезных проблем, решение которых не под силу лишь представителям бизнес - сообщества и которые требуют новых подходов к государственной промышленной политике.

Среди таких проблем следует назвать заметное снижение темпов роста промышленности в последние годы (с 8,9% в 2003г. до 3,9% в 2006г.), низкий уровень накопления и интенсивное старение вследствие этого основных фондов экономики, особенно в социальной и производственной инфраструктуре; усиление структурных деформаций в экономике, вследствие опережающего развития нефтегазового сектора; низкий уровень технологического развития; усиление межрегиональных и внутри региональных диспропорций; нарастающий дефицит квалифицированной рабочей силы.

На фоне обостряющейся международной конкуренции за привлечение на свою территорию инвестиций в исследования и разработки Россия в этой борьбе проигрывает многим развитым и развивающимся странам.

Однако главным фактором является низкая конкурентоспособность отечественных компаний в условиях открытия рынков и слабая адаптация их к глобальной рыночной экономике, на фоне чего происходит ослабление экспорта и опережающий рост импорта.

Согласно последним данным Мирового экономического форума (World economic forum), в 2006 году Россия находилась по общему индексу глобальной конкурентоспособности на 62-ом месте (из 125 стран). В 2005 году она занимала по этому показателю 53-е место. Глобальная конкурентоспособность оценивается по девяти основным критериям: институты, инфраструктура, здравоохранение, образование, эффективность рынка, технологическая готовность, эффективность бизнеса, инновации.

Наибольшее отставание России от развитых и многих развивающихся стран наблюдается как раз по показателю уровня развития институтов, и прежде всего по уровню развития института корпорации, а также связанных с ним факторов эффективности бизнеса, инновациям, эффективности рынка. Сравнение двух евроазиатских стран с примерно одинаковым уровнем общей глобальной конкурентоспособности - России и Турции - показывает, что Россия значительно отстает от Турции именно по показателям развития институтов. По этому фактору Россия занимает 114-ое место в мировом рейтинге, в то время как Турция – 51-ое, по эффективности бизнеса у России 77-ое место, а у Турции – 39-ое.

Для сравнения: Индия, например, занимая по индексу глобальной конкурентоспособности 43-е место, по уровню развития институтов находится на 34-ом месте, а по эффективности бизнеса – на 25-ом.

Для современной промышленной политики экономически развитых стран характерно отсутствие жестких отраслевых приоритетов, вследствие высоко диверсифицированной структуры бизнеса. Поэтому в качестве главного адресата промышленной политики все чаще выступают сформировавшиеся в той или иной стране корпоративные структуры. Именно здесь во все возрастающей степени концентрируются ресурсы общенационального развития: профессиональные кадры (маркетологи, топ-менеджеры), управленческая компетенция, передовые технологии и финансовые ресурсы.

Глобальная конкурентоспособность ассоциируется с деятельностью крупных транснациональных корпораций. В России же даже ведущие отечественные компании, несмотря на их видимый рост в последние годы, все еще значительно отстают от западных корпораций, как по объемам оборота, так и в еще большей степени по капитализации. Так, в электроэнергетике это отставание составляет 5 раз, в нефтяной промышленности – 14 раз, в машиностроении и пищевой промышленности – 40-44 раза.

Низкая конкурентоспособность России обуславливается также отставанием страны по уровню и темам роста производительности труда, поскольку концентрация производственной и инвестиционной активности наблюдается в секторах со средним и низким технологическим укладом, использующих сравнительно низко квалифицированную рабочую силу. Особенно это заметно, если сравнивать между собой отдельные близкие по объемам оборота российские и зарубежные компании.

За рубежом государственные инициативы в области промышленной политики обычно носят межотраслевой характер и нацелены на решение общих для компаний разных групп отраслей проблем в свете повышения их конкурентоспособности.

Конкретные технологические и рыночные ниши государство обычно определяет совместно с представителями бизнеса и учитывая его интересы и возможности. Этому предшествуют масштабная инвентаризация имеющихся активов, определение сильных и слабых мест, конкурентоспособных сегментов экономики.

В целях повышения эффективности и качества реализации промышленной политики, определение перспективных рыночных ниш, долгосрочные прогнозы экономического развития, разработка стратегий развития отдельных отраслей и межотраслевых комплексов и отдельных мероприятий увязываются со стратегией развития крупнейших компаний в соответствующих сегментах экономики. Это позволяет значительно сократить риски и увеличить горизонт инвестиционного планирования компаний. Система государственного прогнозирования ищет точки прорыва, определяет будущие наиболее выгодные рынки, перспективы развития спроса и технологий, проводит анализ рисков и прочее. Такая система фактически подсказывает бизнесу, где нужно концентрировать инвестиционные и интеллектуальные ресурсы.

В отличие от развитых и развивающихся стран Россия страдает не только от отсутствия эффективных крупных компаний мирового уровня, но в большей степени от отсутствия растущих, перспективных компаний в новых высокотехнологичных отраслях.

Важную роль в технологическом прорыве России могут сыграть прямые иностранные инвестиции. В настоящее время отраслевая структура прямых иностранных инвестиций в Россию показывает, что они ориентированы либо на добычу и первичную переработку ресурсов, либо  на удовлетворение конечного потребительского спроса в сегментах с ограниченной инновационной емкостью. Многие из объявленных и завершенных инвестиционных проектов 2005 года связаны с закупкой и установкой относительно простого оборудования и технологий, что может быть под силу отечественным инвесторам.

Известно, что крупнейшими компаниями по абсолютным расходам на НИОКР являются ведущие мировые автомобильные корпорации. Страны, которые хотят пробиться в технологическую элиту, создают свою национальную автомобильную промышленность.

Особое значение в промышленной политике имеет совместное с бизнесом создание и финансирование специальных институтов передачи технологий. Такие институты могут способствовать более быстрой и эффективной коммерциализации научных исследований, ускорять распространение новых технологий, совершенствовать управление интеллектуальной собственностью и процессом исследований в научно-исследовательских центрах, идентифицировать специфические потребности в исследованиях и разработках посредством постоянного диалога с предприятиями и компаниями.

На фоне общего экономического роста и развития российского фондового рынка все большее количество компаний задумывается о необходимости повышения рыночной стоимости своего бизнеса. Собственники понимают, что сейчас можно заработать гораздо больше, наращивая капитализацию, а не получая краткосрочную прибыль.

В силу того, что российские компании стремятся укрепить свои позиции не только на внутреннем, но и на мировых рынках, в ближайшее время процесс реструктуризации ускорится. В ходе этих преобразований компании будут вынуждены сосредоточить свои усилия на тех направлениях бизнеса, которые позволят успешно конкурировать с ведущими мировыми производителями.

Для создания стимулов для компаний по реструктуризации и максимизации их стоимости необходимым условием выступает совершенствование корпоративного управления в соответствии с международными стандартами.

Особенностью промышленной политики в России является синхронизация процесса формирования корпоративных структур, реструктуризации корпоративного сектора с переходом компаний от защитной реструктуризации к стратегической (включающей в себя переход к новым продуктам, рынкам, управленческим технологиям, новым структурам собственности, финансов и корпоративного управления).

Как удачную пьесу невозможно сыграть без хороших актеров, так и удачный инвестиционный проект невозможно осуществить без эффективных субъектов рынка: предприятий и компаний. Поэтому новая государственная промышленная политика – это, прежде всего, политика формирования и развития эффективных конкурентоспособных предприятий и компаний, способных успешно осуществлять необходимые государству проекты и программы.

Таким образом, главной задачей новой промышленной политики России является завершение процесса формирования полноценного корпоративного сектора во всех сегментах экономики и начало формирования компаний нового типа, способных конкурировать с ведущими мировыми производителями.

Справедливости ради следует заметить, что лично В.В. Путин, как Председатель Правительства РФ, как лидирующий кандидат на должность Президента РФ 2012 года хорошо понимает причины спада развития промышленного сектора экономики и обещает выправить ситуацию в последующие 10 лет.

Почему «сырьевая» модель развития экономики является тупиковой

В настоящее время Российская Федерация играет в мировой экономике роль экспортера сырья и импортера потребительских и инвестиционных товаров и услуг. Эта модель экономического развития («сырьевая») не может обеспечить ни высоких темпов роста благосостояния народа, ни макроэкономической стабильности, ни международной конкурентоспособности российских предприятий, ни национальной безопасности России. Поэтому необходимо перейти к «не сырьевой» модели экономики. В президентском Послании 2011 года обозначены контуры новой, «высокотехнологичной» или «инновационной» модели развития России. Каковы возможности и пути ее реализации? Как сочетаются «сырьевая» и «не сырьевая» модели? 

К сожалению, сырьевая специализация российской экономики только усиливается. Экспорт углеводородов увеличился с 28 млрд. долларов США в 1998 году до 191 млрд. долларов в 2006 г., то есть в 6,83 раза. Даже с поправкой на инфляцию доллара стоимость экспорта углеводородов из России возросла в 5,5 раза. Соотношение экспорта углеводородов с ВВП возросло при этом с 10% до 19,3%. Такой рост притока «нефтедолларов» привел не только к повышению объема валового внутреннего продукта (ВВП) и доходов населения, но и к финансовому благополучию государства, досрочно погасившего свои долги перед другими странами. Почему же растущая зависимость экономики России от экспорта сырья вызывает озабоченность не только у экспертов, но и у правительственных чиновников? Другими словами, чем плоха «сырьевая» модель экономики?

Во-первых, «сырьевой» модели экономики присуща экономическая нестабильность, периодически приводящая к финансовым и даже социально-политическим кризисам. Соответственно, нежелательно усиление зависимости экономического развития России, а значит – и социально-политической ситуации в ней от уровня мировых цен на нефть. Эта зависимость тем сильнее, чем выше доля углеводородов в экспорте товаров (включая услуги).

Перспективы дальнейшего развития российской экономики по-прежнему будут определяться главным образом конъюнктурой цен на углеводородное сырье.

Во-вторых, «сырьевая» модель экономики не обеспечивает нормального развития России потому, что запасы полезных ископаемых со временем истощаются, а разведка новых месторождений требует все более высоких удельных капиталовложений. Планы резкого наращивания запасов нефти в будущем государство пока что не подкрепляет соответствующими мерами экономического регулирования. В течение 90-х годов запасы нефти уменьшились на 14%, и до сих пор их прирост не покрывает добычи.

В-третьих, «сырьевая» модель экономики плоха тем, что быстрый рост экспорта сырья благодаря росту его добычи или цен на рынках порождает экономический парадокс, известный как «голландская болезнь». Её сущность заключается в том, что рост добычи и экспорта сырья в минерально-сырьевом секторе приводит к перемещению ресурсов труда и капитала из торгуемого сектора в не торгуемый не сырьевой сектор. В России «голландская болезнь» пока что проявляется в «мягкой форме», а именно – в отставании роста обрабатывающих производств по сравнению с ростом ВВП.

В-четвертых, недостатком «сырьевой» модели экономики является недостаточно быстрый научно-технический прогресс (НТП). А ведь он является основным источником современного экономического роста. В сырьевом секторе состав продукции почти не меняется, а применение новых технологий связано с созданием новых машин, оборудования, транспортных средств, реагентов, методов разведки и бурения скважин и прочее.

Недостатки «сырьевой» модели развития в последние годы становятся все очевиднее. Поэтому Правительство России ищет способы перехода к «не сырьевой» модели. Однако сам этот термин означает лишь отрицание специализации экономики на вывозе сырья.

Выработка рецепта выживания России не входила в наше задание, но, на наш взгляд, России нужна концентрация усилий государства и российского бизнеса на тех направлениях развития высокотехнологичного сектора мировой экономики, в которых у России имеются конкурентные преимущества. Правительством России поставлена задача формирования научно-технологического потенциала, адекватного современным вызовам мирового технологического развития. Но, от постановки задачи до её решения, как мы знаем, огромное расстояние. К сожалению, до недавнего времени правительство не ставило столь масштабных задач по развитию высокотехнологичного сектора российской экономики. Бюджетные ассигнования на науку и инновации были мизерны, а институциональная инфраструктура господдержки научно-технического прогресса и инноваций в экономике находилась в рудиментарном состоянии. А ведь без таких институтов, как банки и корпорации развития; законодательно утвержденные процедуры страхования и кредитования экспорта высокотехнологичной продукции, бюджетное софинансирование высокотехнологичных инвестиционных проектов; госзакупки высокотехнологичной продукции оборонного и специального назначения даже многократное увеличение бюджетных ассигнований не даст желаемого результата. 

Основной причиной неразвитости в России высокотехнологичного сектора стало создание множества технологических монополий, возникших из-за приватизации по отдельности звеньев «технологических цепочек» по производству готовых продуктов, особенно предприятий, находившихся в советскую эпоху в ведении разных министерств. Вместо межотраслевых концернов возникли сети из связанных технологически, но юридически независимых предприятий, генерирующие «инфляцию издержек». Поэтому необходимо стимулировать создание объединенных технологических цепочек в виде финансово – промышленных групп, концернов и единых компаний. Государство могло бы стимулировать этот процесс путем приобретения контрольных пакетов акций таких предприятий специально создаваемыми компаниями-холдингами. 

Итак, «сырьевая» модель развития российской экономики не может обеспечить ее устойчивое и быстрое развитие потому, что запасы рентабельных месторождений довольно скоро истощатся, а разработка новых окажется слишком дорогостоящей.

О НАСТРОЕНИЯХ И ЖИЗНЕННЫХ ПЛАНАХ СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖИ

Жизненные устремления российской молодежи

Если в 1997 году в фокусе исследования находилось молодое поколение, которое формировалось на переломе эпох, то нынешнее поколение 17—26-летних представляет собой в основном «первый плод» социальных преобразований последних 10—15 лет. Первое, что обращает на себя внимание: современному поколению молодежи се­годняшняя жизнь в стране нравится гораздо больше, чем их предшественникам, а также по­колению отцов. Об этом, в частности, говорят почти две трети (64%) представителей моло­дого и меньше половины (45%) старшего поколения.

Многие молодые россияне, находясь еще «на старте» своей профессиональной карьеры, лучше своих предшественников и лучше старшего поко­ления оценивают свое материальное положение. Почти каждый пятый из представителей сегодняшних молодых людей говорит о нем, как о благополучном. При этом отношение молодежи к жизни в России сегодня напрямую зависит от уровня материального положения. Так, 87% россиян в воз­расте 17—26 лет, которые оценивают свое материальное положение как благополучное, жизнь в России в целом нравится, и только 13% не нравится. Для молодежи с плохим мате­риальным положением ситуация противоположна: 60% говорят, что сегодняшняя жизнь в стране им в целом не нравится и только 40% молодых людей говорят об обратном.

Сегодня для молодежи, впрочем, как и 10 лет назад, одним из основных жизненных устремлений является хорошее образование. Около трети россиян в возрасте 17—26 лет (34%) его уже (по самооценкам) получили, а 51% рассчитывают это сделать. Недоступным для себя получение хорошего образования считают 11% молодежи.

Если говорить о работе, к которой стремится современная молодежь, то она в пер­вую очередь должна быть интересной. 90% молодых людей говорят о том, что они, либо уже добились, либо им по силам устроиться на интересную работу. На престижную работу они ориентированы в несколько меньшей степени: 20% говорят о ее наличии и 65% считают, что смогут ее получить. Еще меньшая часть молодежи заявляет о возможности сделать карьеру.

Стоит отметить, что создать бизнес хотели бы меньшее число представителей молодежи, чем добиться успехов в работе. Хотя 10% современной молодежи уже имеют его, а 34% считают, что им это по силам, бизнес ее привлекает в меньшей степени, чем интересная и престижная работа и карьера.

Если  говорить о честолюбивых устремлениях молодежи, то стоит отметить, что деньги привлекают ее значительно больше, чем власть и слава. При этом само богатство около 20% россиян в возрасте от 17 до 26 лет как в 1997, так и в 2007 г. не считали для се­бя важным. А вот стремление быть знаменитым несколько актуальнее у нынешней молоде­жи (37%), нежели это было 10 лет назад (26%).

При этом современную молодежь можно разбить на ряд групп согласно их жизнен­ным притязаниям.

Первый тип можно условно назвать «семейными» (13%). Это молодые люди, ко­торые в первую очередь говорят о том, что хотят и считают, что им по силам создать проч­ную семью и воспитать хороших детей.

«Труженики» (17%) - это та часть молодежи, которая заявляет о том, что им по силам получить хорошее образование, престижную и интересную работу, заниматься лю­бимым делом. При этом, как и предыдущая, это та группа молодежи, которая нацелена на достижение успехов преимущественно в сферах своих основных жизненных устремлений.

Третья группа — «предприимчивые» (20%) - это россияне в возрасте от 17 до 26 лет, которые говорят о том, что они в силах добиться создания собственного бизнеса, посещения разных стран мира, достижения богатства и материального достатка.

Четвертая группа - «гедонисты» (10%), молодые россияне, которые в первую очередь рассчитывают иметь много свободного времени и проводить его в свое удовольст­вие.

При этом значительную часть молодежи (19%) составляют «максималисты», ко­торые рассчитывают достичь успехов практически во всех сферах. Стоит отметить, что данная группа не является более молодой, чем другие, и ее устремления нельзя назвать юношеским максимализмом. Возрастное распределение внутри нее соответствует распре­делению среди молодежи в целом. Существует и группа «карьеристов» (6%) — это моло­дежь, которая полагает, что ей по силам достичь результатов во многих сферах жизни, но не стремится жить в свое удовольствие или быть самому себе хозяином.

«Отчаявшаяся» молодежь (5%) - седьмая группа - не видит в себе сил достичь тех или иных успехов, а «тщеславные» (1%) - восьмая группа - рассчитывают стать зна­менитыми, сделать карьеру и иметь доступ к власти.

Устремления молодежи сформированы не без влияния условий, в которых она жи­вет. Более значительная концентрация «тружеников» и «предприимчивых» наблюдается в мегаполисах (22 и 20% соответственно). В сельской местности чаще живут «гедонисты» (21%).

С другой стороны, жизненные устремления диктуют то или иное поведение челове­ка, что впоследствии отражается на его реальном положении. Так, «труженики» и «максималисты» в целом концентрируются в группах мало- и среднеобеспеченных россиян (81% «тружеников» и 71% «максималистов»). При этом «предприимчивые» и «карьеристы» чаще остальных представителей молодежи попадают в группу высоко обеспеченных (19%), а «семейные» и «гедонисты» - в группу бедных (22 и 26% соответственно).

Подобное распределение не случайно. «Труженики» и «максималисты» чаще ос­тальных работают специалистами с высшим образованием (34 и 26% соответственно), что обеспечивает им доходы среднего уровня. «Предприимчивые» и «карьеристы» в значительной мере имеют собственный бизнес (23 и 22%), который приносит им доходы выше среднего. «Семейные» и «гедонисты» чаще остальной молодежи являются рабочими (45 и 36% соответственно), чьи зарплаты обычно ниже, чем у специалистов.

Кроме того, молодые люди (60%) считают, что выделяться среди других и быть яр­кой индивидуальностью лучше, чем жить, как все. При этом за последние 10 лет ориен­тированность молодых россиян на современные ценности индивидуализма, достижений, самостоятельности и конкурентоспособности усилилась.

Единственное, в чем молодые в большей или меньшей мере сходны со старшими - отношение к свободе. И те, и другие считают, что свобода - это то, без чего жизнь теряет смысл (66 и 55%). Основные страхи молодежи связаны с материальным благополучием: она боится остаться без средств к существованию (54%), не устроиться на работу (23%) или потерять ее (19%). Молодые люди также испытывают опасение за свою жизнь и жизнь близких (39%).

О какой работе мечтают молодые россияне?

Наиболее яркая тенденция, выявленная в ходе нашего исследования, - значи­тельное расширение спектра престижных профессий. Если в 1997 г. 89% молодежи сре­ди наиболее престижных профессий выбирали специальности в области юриспруденции или финансового сектора, то десять лет спустя таковых оказалось только 63%. Зато теперь в число наиболее престижных профессий попадают и менеджеры, и ученые, и программи­сты

Престижность профессий в оценках представителей разных поколений россиян, %

Таким образом, можно говорить об изменении самого понятия престижности в гла­зах молодежи. Если в прошлом десятилетии престижность оценивалась, как правило, по возможности получения высоких доходов, то теперь престиж все больше ассоциируется со словами «профессионализм» и «власть». Так, число тех, кто среди престижных профессий упомянул работу в области государственной власти, возросло за эти годы с 10 до 17%. Существенно потеряло свою привлекательность занятие бизнесом. Теперь только 9% представителей молодого поколения считают занятие бизнесом престижным, в то время как в 1997 г. таковых было 13%. Бизнес перестал быть единственным «социальным лиф­том», зато приобрел дополнительные «риски преследования» со стороны госорганов.

Настоящее и будущее России в оценках молодых россиян

Когда речь заходит об оценках настоящего и будущего России, то исследования показывают, что различные социально-демографические группы реагируют на склады­вающуюся в стране ситуацию по-разному. Отвечая на вопрос: «Проводятся ли российские реформы в интересах молодежи, будущего страны?», представители различных поколений весьма существенно разошлись во мнениях. Если 10 лет назад на него ответило «да» бо­лее 11 % молодых россиян, то к настоящему времени эта цифра увеличилась примерно в 2,5 раза (28,5 % опрошенных юношей и девушек). Соответственно этому количество ска­завших «нет» сократилось, говоря округленно, с половины до трети. А вот граждане средне­го и старшего возраста настроены почти так же скептически, как и раньше. Имеющих поло­жительное мнение по данному вопросу среди них осталось практически столько, сколько и в 1997 г. (17 - 18 %). Правда, доля отрицательных ответов и в старших возрастных группах снизилась (с 55 до 46 %).

Юноши и девушки в возрасте до 26 лет значительно чаще других выражают свое убеждение в том, что в обозримом будущем Россия превратится в экономически процве­тающую, демократически развитую и пользующуюся авторитетом в мире державу. При этом доля оптимистов, придерживающихся такой точки зрения, за 10 лет существенно выросла и не только сильно потеснила пессимистов и сомневающихся, но и превратилась в боль­шинство. Если в 1997 г. по всем позициям, характеризующим процветание современного государства (положение в экономике, демократия, авторитет в международных делах), бо­лее половины молодых респондентов высказывали мнение, что «при нашей жизни это не будет достигнуто», то в 2007 г. сторонников такой точки зрения осталось менее трети. <…> Пессимизм сохраняется лишь в отношении возможности объединения России с другими странами СНГ в новый союз. Хотя и здесь наблюдается сокращение чис­ла исключающих подобный оборот событий, но оно сравнительно невелико (в целом по вы­борке порядка 6 %), в то время, как двое из каждых трех респондентов в возрасте до 26 лет в этот вариант дальнейшего развития страны по-прежнему не верят.

Интерес к политике и идейно-политические предпочтения молодежи

Исследование 10-летней давности показало, что молодежь 90-х годов была пре­доставлена сама себе, мало интересовалась политикой и была слабо включена в общест­венную и политическую жизнь страны. Совершенно иная ситуация сегодня. В отличие от постсоветских элит, занятых в основном перераспределением собственности и власти, нынешний политический класс, особенно после «оранжевых революций» на постсоветском пространстве, демонстрирует повышенный интерес к молодежи. В стране появилось множество молодежных организаций, а большинство партий «обзавелись» собственными «молодежными крыльями», в результате чего у некоторых наблюдателей возникло ощущение заметной политизации российской молодежи.

Однако результаты настоящего исследования этого не подтверждают. Выросла доля молодежи, непосредственно участвующей в политической деятельности (с 1 до 2%). Примерно на том же уровне, что и 10 лет назад, остается число молодых россиян, активно интересующихся политикой (14%). Но одновременно почти на 20% сократилась до­ля молодежи, которая «факультативно» интересуется политикой («от случая к случаю»), и с трети почти до половины - не интересуется вовсе. Для старшего поколения также харак­терно снижение интереса к политической жизни, однако здесь заметно больше тех, кто по­литикой в той или иной степени интересуется, и соответственно меньше тех, кто такого ро­да интереса не проявляет (29 и 49%).

Сравнительно невысокий интерес молодежи к политике понятен и во многом объективно обусловлен. Прежде всего, тем, что спектр жизненных интересов, особенно подростков и юношества, локализован на проблеме вхождения во взрослую жизнь, а социальный опыт ограничивается пока межличностными и внутрисемейными коммуникациями. Но по мере увеличения социальных связей (институт, армия, работа) происходит перераспределение жизненных интересов в сторону общественного и политического участия.

Снижение интереса к политике сопровождается отчетливо выраженной тенденцией деидеологизации как населения в целом, так и молодежи. С 1997 по 2007 г. сократилось число приверженцев всех основных идейно-политических течений современной России - «левых», «правых», «центристов», «национал-патриотов». 

В чем молодежь и старшее поколение совершенно сходны, так это в распределе­нии долей сторонников восстановления мощи России как великой сверхдержавы. И в той и другой возрастной группе таких респондентов примерно 57%.

Общественная и политическая активность молодежи

Что касается политической и общественной активности молодежи, то она также сравнительно невысока, особенно в сравнении со старшим поколением. Так, на прямой во­прос: «Приходилось ли Вам за последние год-два участвовать в общественной и политиче­ской жизни? И если да, то в какой форме?» почти каждый второй опрошенный молодой рос­сиянин (49%) дал отрицательный ответ. Среди старшего поколения таких 37%.

Существует сложившийся стереотип, согласно которому молодежь всегда и везде гораздо радикальнее в политическом отношении представителей старших возрастных групп, в том числе и в плане предрасположенности к протестным формам участия. Однако результаты исследования показывают, что это совсем не так. В ситуации резкого ухудшения условий жизни готовы выйти на улицу и протестовать 17% респондентов старшего поколения и 11% молодых респондентов. «Идти на баррикады» и с оружием в руках отстаивать свои интересы готовы равное число, как молодых, так и старших россиян (по 4% соответственно). Любопытно, что на крайние меры для отстаивания собственных интересов чаще других готовы пойти, с одной стороны, молодые рабочие (7%), а с другой - молодые предприниматели (5%).

Подавляющее большинство опрошенных россиян даже в условиях возникновения форс-мажорных обстоятельств будут ориентироваться на собственные силы, искать возможности дополнительного заработка. При этом стратегия опоры на собственные силы в старших возрастных группах сегодня находит больше сторонников, чем 10 лет назад (61 и 73%), а в молодежных несколько сокращается (62 и 60%). Практически каждый десятый молодой россиянин (11%) не исключает возможности эмиграции из России в случае, если дела в стране пойдут совсем плохо. В целом, как явствует из вышеприведенных данных, в обществе, причем во всех его возрастных когортах, доминируют те, кто коллективным формам социального протеста предпочитает индивидуальную адаптацию к возможному ухудшению условий жизни.

Морально-нравственные ценности молодежи

Для современной молодежи в целом характерен «моральный реля­тивизм» и даже цинизм, равнодушие к каким бы то ни было идеалам. Эту точку зрения раз­деляют 64% молодых респондентов и 70% - представителей старшего поколения. И только треть россиян придерживаются оптимистичного взгляда на ситуацию, полагая, что моло­дежь тянется к высоким идеалам.

Как показал опрос, сегодня понятия морали и нравственности, по мне­нию многих россиян, и особенно молодежи, приобретают зачастую характер ана­хронизмов, пользоваться которыми - значит обречь себя на неуспех. Так, немногим менее половины опрошенных представителей молодежи (46%) в ходе опроса согласились с ут­верждением, что сегодня россияне живут уже совсем в другом мире, отличном от того, что было раньше, и многие традиционные моральные нормы уже устарели. Противоположной точки зрения придерживается большинство молодежи, но далеко не подавляющее - 54% увере­ны, что основные моральные нормы не подвержены влиянию времени и всегда остаются актуальными и современными.

Не только многие молодые россияне полагают естественным процесс моральной коррозии общества. Почти каждый третий респондент старшего возраста (31%) признал, что моральные нормы «стареют» и уже не соответствуют современным нормам и ритму жизни. Кроме того, более половины молодежи и людей старшего возраста считают совершенно недопустимыми хамство, грубость и использование нецензурной лексики, пьянство и алкоголизм, деловую необязательность и проституцию. Практически половина опрошенных в обеих группах не приемлют и супружескую измену. Как показывают исследования, в целом россияне демонстрируют достаточно высо­кий морально-нравственный уровень, во всяком случае, на словах.

Показательно, что в отношении моральных норм, регулирующих сферу семейной жизни (супружеская измена, аборты), молодежь оказалась даже более строгой, чем люди старшего поколения. В частности, аборты здесь осуждаются почти на 9% чаще, чем в поко­лении отцов.

Безусловно, декларирование своей приверженности тем или иным морально-нравственным нормам, далеко не тождественно тому, как люди ведут себя в реальной жиз­ни. Более того, по ряду позиций - отношению к гомосексуализму, использованию секса в корыстных целях, уклонению от налогов, курению, употреблению крепких спиртных напитков - зона распространения моральных запретов даже расширилась (на 2— 8%).