Глава одиннадцатая

.

Препятствия к уравнению нормы прибыли и их преодоление

Цель капиталистического производства — прибыль. Извлечение возможно большей прибыли — мотив всякого индивидуального капиталиста — превращается в основной принцип его экономических действий, необходимо возникающий из условий капиталистической конкурентной борьбы. В самом деле, индивидуальный капиталист может удержаться лишь при том условии, если он постоянно стремится к тому, чтобы не просто сохранить равенство с конкурентом, но и получить превосходство над ним. А этого он может достигнуть только в том случае, если ему удастся повысить свою прибыль над средним уровнем, следовательно, извлекать сверхприбыль.

Субъективное стремление к возможно более высокой прибыли, воодушевляющее всех индивидуальных капиталистов, имеет объективным результатом тенденцию к установлению равной средней нормы прибыли на все капиталы.

Этот результат достигается конкуренцией капиталов из-за сфер применения, постоянным приливом капитала в такие сферы, где норма прибыли выше средней, и постоянным отливом из таких сфер, где она ниже средней величины. Но эти постоянные приливы и отливы наталкиваются на препятствия, увеличивающиеся с уровнем капиталистического развития.

...Колоссальное увеличение основного капитала означает, что возможность перенесения уже сделанных капиталовложений из одной сферы в другую становится все более затруднительной. Оборотный капитал по истечении каждого периода оборота возвращается в денежной форме, и тогда его можно вложить в какую угодно другую отрасль производства. Наоборот, основной капитал закреплен в процессе производства на сравнительно большее число периодов оборота. Его стоимость постепенно переносится на продукт и столь же постепенно притекает обратно в денежной форме. Оборот всего капитала замедляется. Чем относительно больше основной капитал, чем огромнее его размеры, тем более весомо его относительное значение при вложениях капитала, тем большую долю всего капитала он составляет и тем труднее становится, не неся огромных потерь, реализовать связанную в нем стоимость и затем перенести капитал в более благоприятную сферу.

...Тенденция к уравниванию прибыли наталкивается на препятствия, которые с развитием капитализма все более возрастают. В различных сферах эти препятствия действуют с различной силой в зависимости от состава капитала, в особенности той относительной величины, какую основной капитал составляет по сравнению со всем капиталом. С наибольшей силой обнаруживается это действие в наиболее развитых сферах капиталистического производства, в тяжелой промышленности.

Здесь основной капитал играет решительно подавляющую роль, здесь труднее всего отлив однажды вложенного капитала.

Вместе с тем эти развитые отрасли характеризуются как раз тем, что конкуренция здесь быстрее всего уничтожает мелкие производства, если только они вообще когда-нибудь существовали. Мало того, что здесь господствуют крупные предприятия. Эти крупные предприятия с мощным капиталом становятся все более равноценными между собой, и все более сглаживаются те технические и экономические различия, которые отдельным из них обеспечивают превосходство в конкурентной борьбе. Здесь перед нами не борьба сильных со слабыми, в которых слабые уничтожаются, и тем устраняется избыток капитала в данной сфере; это борьба между равными, исход которой может долго оставаться нерешенным и которая от всех борющихся требует одинаковых жертв. Все эти предприятия вынуждены вести борьбу, так или иначе будет обесценен весь тот огромный капитал, который вложен в каждое из них. Таким образом, разгрузка этой сферы посредством уничтожения капитала чрезвычайно затрудняется.

…Прибыль ниже средней должна господствовать в тех сферах, в которых еще преобладает индивидуальный капитал и минимальная величина капитала сравнительно невелика. Сюда устремляются капиталы, которые уже не способны конкурировать в более развитых отраслях; так как они незначительны, то владельцы не могут использовать их и в качестве капиталов, приносящих процент или дивиденд. Это – сферы розничной торговли и мелкокапиталистического производства с их ожесточенной конкурентной борьбой, с постоянным уничтожением старого капитала, немедленно вновь и вновь заменяемого новым, сферы, заполненные теми элементами, которые всегда одной стороной соприкасаются с пролетариатом и для которых банкротство – постоянное явление, между тем как немногие из них постепенно развиваются в сравнительно крупных капиталистов. Именно эти отрасли производства все в больше степени в самых различных формах попадают в косвенную зависимость от крупного капитала.

Мы, таким образом, видим, как на двух противоположных полюсах капиталистического развития по совершенно различным причинам возникает тенденция к понижению нормы прибыли ниже ее среднего уровня. Там, где капитал достаточно силен, эта тенденция в свою очередь порождает противоположную тенденцию, направленную на преодоление первой. Она приводит, в конце концов, к уничтожению свободной конкуренции. Тем самым неравенство норм прибыли само приобретает характер устойчивой тенденции, пока, наконец, оно не устраняется устранением разделения сфер производства.

Тенденция, возникающая, таким образом, в наиболее развитых сферах промышленного капитала, стимулируется заинтересованностью банковского капитала.

Мы видели, что концентрация промышленности ведет в то же время к концентрации банков и что она еще больше усиливается условиями развития самого банкового дела. Мы видели дальше, как банковый капитал, опираясь на акционерную форму, может расширять промышленный кредит в надежде на учредительскую прибыль, все более заинтересовывается финансированием. Но учредительская прибыль при прочих равных условиях зависит от уровня предпринимательской прибыли. Следовательно, банковый капитал непосредственно заинтересован в уровне последней. Но одновременно с концентрацией банков расширяется и круг тех промышленных предприятий, в которых банк принимает участие в качестве кредитора и финансового учреждения.

Перед промышленным предприятием, которому принадлежит превосходство в техническом и экономическом отношениях, открывается перспектива укрепиться на рынке победоносной конкурентной борьбы, увеличить собственный сбыт и, вытеснив противников, на более или менее продолжительное время обеспечить за собой сверхприбыль, которая более чем компенсирует убытки от конкурентной борьбы.

…Поскольку конкурирующие предприятия являются клиентами банка, то от их конкуренции он может ожидать только невыгод. Поэтому стремление банка к устранению конкуренции между теми предприятиями, ы которых он принимает участие, является абсолютным. Кроме того, всякий банк заинтересован в возможно более высокой прибыли. А она при прочих равных условиях будет максимальной при полном устранении конкуренции в данной отрасли промышленности. Отсюда стремление банков к установлению монополии. Следовательно, тенденции банкового капитала к устранению конкуренции совпадают с аналогичными тенденциями промышленного капитала. Но одновременно все более растет власть банкового капитала, что позволяет ему осуществить эту цель даже вопреки воле отдельных предприятий, которые, опираясь на свои особо благоприятные технические условия, быть может, все еще предпочли бы конкурентную борьбу. Следовательно, поддержке банкового капитала промышленный капитал обязан тем, что устранение конкуренции наступает уже на той ступени экономического развития, на которой без содействия банкового капитала вес еще продолжалась бы свободная конкуренция.

Прочность господства над рынком может быть различной степени. Выше всего она в тех случаях, когда удается экономическую монополию обеспечить монополией на природные ресурсы. При этом уже раз сложившееся монополистическое объединение обладает крупным преимуществом перед вновь возникающими. Опираясь на силу своего крупного капитала, оно может значительные средства закреплять на продолжительное время. Прочность синдикатов, производящих сырье, в значительной степени обеспечивается тем, что они монополизировали природные условия производства...

Экономическая монополия может найти опору и в юридической монополии в тех случаях, когда монополистическим объединениям принадлежат патенты на известные изобретения. Обладая крупными капиталами, картели и здесь скорее, чем их конкуренты, могут приобрести новые патенты и таким образом укрепить свое монопольное положение.

Промежуточное положение между монополией на природные ресурсы и юридической монополией, с одной стороны, и только экономической монополией, с другой, занимает монополия на средства транспорта. Отсюда стремление трестов к господству над сухопутными и водными путями сообщения. Национализация средств сообщения уменьшает прочность монополии и таким образом до известной степени замедляет концентрацию предприятий и собственности.

Чисто экономическая монополия будет тем прочнее, чем крупнее капитал, необходимый для того, чтобы вызвать к жизни новое предприятие, и чем теснее связь банков с монополистическим объединением. Ведь без помощи банка, а в особенности вопреки воле банков, в настоящее время едва ли оказалось бы жизнеспособным какое-либо крупное промышленное предприятие.

Глава двенадцатая.

Картели и тресты

Классифицировать способы объединения капиталистических предприятий можно с трех сторон.

Различие между гомогенными и комбинированными объединениями касается их технических особенностей. Мы видели, что возникновение этих объединений обусловливается различными причинами, техническими и экономическими.

Различие между частичными и монополистическими объединениями основывается на различном положении их на рынке, на том, господствуют ли они над ценами или, наоборот, цены — над ними. При этом для господства над ценами нет необходимости в том, чтобы объединены были все однородные предприятия. Для этого достаточно господство над той частью продукции, которая при всех фазах конъюнктуры необходима для снабжения рынка, причем издержки производства этой продукции должны быть меньше, чем издержки производства аутсайдеров. Только тогда сокращение продукции, необходимое во время кризиса, падает своей тяжестью на аутсайдеров, и не будет необходимости снижать цены до уровня цены производства картеля.

Наконец, различия между соглашением и фузией основываются на различиях в формальной организации. Соглашение основывается на договоре двух или нескольких предприятий, ранее остававшихся независимыми. При фузии два или несколько предприятий входят в состав нового предприятия. Но это — противоположность исключительно организационных форм. Она ничего не говорит о различиях содержания, последнее определяется содержанием договора, лежащего в основе соглашения. Во всяком случае договор в том или ином пункте ограничивает самостоятельность предприятия; фузия ликвидирует самостоятельность. Но между ограничением и ликвидацией различие только в степени. Чем больше договор ограничивает самостоятельность предприятий, вступивших в соглашение, тем более последнее по своим экономическим действиям приближается к фузии. Далее, ограничение самостоятельности предприятия тоже может осуществляться различным образом. Сначала договор может определять общий характер организации предприятия: например, управление предприятиями ставится под контроль общего органа, который ограничивает известные формы конкуренции в сфере обращения, устанавливая общие сроки и условия платежей, т.е. вносит единство в так называемые “кондиции”. Затем ограничения могут распространяться на экономическую и производственную деятельность предприятий.

Содержание же договора, лежащего в основе монополистического соглашения об общности интересов, определяется целью последнего. Цель эта — повышение прибыли посредством повышения цен. В элементарнейшей форме это достигается договором о ценах. Но цены не есть нечто произвольное. Они зависят прежде всего от спроса и предложения. Простое соглашение относительно цен можно провести только в период подъема, когда цены имеют тенденцию повышаться, да и то лишь в ограниченных пределах. Однако и тогда соглашение только о ценах недостаточно. Растущие цены побуждают расширять производство. Предложение увеличивается, и в конце концов оказывается невозможным соблюдать соглашение. Позднее при наступлении депрессии такой картель обыкновенно взрывается.

Итак, чтобы картель был прочным, договор должен пойти дальше. Он должен привести к такому соотношению спроса и предложения, чтобы твердо установленную цену удалось удержать и на рынке. Следовательно, он должен регулировать предложение, контингентировать производство. Конечно, соблюдение соответствующих постановлений в интересах картеля в целом, но не всегда в интересах его отдельных участников, которые, расширяя свое производство, могут понизить свои издержки производства и потому нередко стремятся обойти картельные постановления. Надежнейшее средство против этих обходов создается в том случае, если продажа продуктов производится уже не самими участниками, а центральным бюро сбыта картеля.

Более строгий контроль — не единственное следствие этой меры. Непосредственные связи отдельного предприятия с его клиентами теперь ликвидированы на весь период картелирования, следовательно, коммерческая самостоятельность индивидуального предприятия устранена. Картель связывает теперь членов уже не просто договором, постановления которого в любое время легко было бы нарушить или обойти, но и общим экономическим учреждением. Выход из такого картеля делает необходимым установление новых связей с клиентами, восстановление старых способов сбыта, попытки, которые могут и не удаться и во всяком случае должны быть оплачены материальными жертвами. Тем самым обеспечивается большая устойчивость, продолжительность существования картеля. Картель, который из чисто договорного образования превратился путем ликвидации коммерческой самостоятельности предприятий в единое коммерческое целое, называют синдикатом. Но синдикат возможен лишь при том условии, если клиентам безразлично, у какого из картелированных заводов они будут покупать. Это в свою очередь предполагает известную однородность производства. Следовательно, это предпосылка возникновения более тесных, длительных и строгих организаций, каковыми являются синдикаты.

...Постановка вопроса, является ли картель или трест взаимно исключающими друг друга противоположностями, ошибочна. И в форме картеля самостоятельность предприятия может быть ограничена до такой степени, что отличие от треста исчезает. Вопрос не в противоположности этих форм, а в том, какие выгоды дает ограничение самостоятельности предприятий. Поскольку ограничение самостоятельности дает известие выгоды, трест обладает ими с самого начала, между тем как для картеля это определяется характером и последствиями оговора, положенного в основу картеля.

Монополистическое объединение есть организация экономического господства, и потому напрашивается аналогия с государственными организациями господства. Тогда соотношение картеля, синдиката и треста подобно соотношению союза государств, союзного государства и унитарного государства...

При установлении цен трест обладает преимуществом перед картелем. Картель, устанавливая цены, вынужден исходить из цены производства наиболее дорогого производящего предприятия. Напротив, для треста существует лишь единая цена производства, в которой уравниваются издержки производства лучше и хуже оборудованных предприятий. Трест может установить цену таким образом, чтобы как можно больше увеличить количество производимого продукта; тогда величина оборота уравнивает незначительность прибыли на единицу товара. Далее, тресту несравненно легче, чем картелю, прекратить производство на менее рентабельных предприятиях. Сокращение производства он может распространить лишь на те предприятия, которые работают наиболее дорого, и таким образом понизить издержки производства. Наоборот, при расширении он может повысить производство на тех предприятиях, которые технически наиболее совершенны. Картель же, как правило, должен равномерно распределять растущее производство между всеми своими предприятиями. Таким образом, в результате установления картельных цен предприятия, которые технически оборудованы лучше, получают сверхприбыль. Конкуренция не может уравнять ее, потому что ведь картель исключает конкуренцию, и поэтому кажется, что эта сверхприбыль принимает характер дифференциальной ренты. Но отличие от земельной ренты заключается в том, что наихудший завод в противоположность наихудшей земле ни в коем случае не является необходимым для удовлетворения рынка. Его можно просто закрыть, если его производство будет передано лучше оборудованным предприятиям. Но так как первое время картельная цена удерживается, то расширение производства приносит сверхприбыль заводам, которые производит дешевле. Таким образом, становится прибыльным сбывать продукцию предприятий, производящих более дорого. Но тогда исчезает “дифференциальная рента” и в дальнейшем существует только высокая картельная прибыль.

Глава четырнадцатая.

Капиталистические монополии и банки. Превращение капитала в финансовый капитал

Развитие капиталистической промышленности ведет к тому, что в банковом деле развивается концентрация. Концентрированная банковая система сама становится важной движущей силой в достижении наивысшей ступени капиталистической концентрации — картелей и трестов. Какое действие в свою очередь оказывают последние на банковую систему? Картель или трест есть предприятие, располагающее капиталом величайшей силы. При отношениях взаимной зависимости между капиталистическими предприятиями прежде всего мощь капитала решает вопрос о том, какое предприятие попадает в зависимость от другого. Далеко зашедший вперед процесс картелирования с самого начала действует в том направлении, что и банки начинают сливаться и увеличиваться, чтобы не попасть в зависимость от картеля или треста. Следовательно, само картелирование ускоряет слияние банков, как, наоборот, и слияние банков ускоряет картелирование. Например, в объединении стальных заводов был заинтересован целый ряд банков, которые сообща действовали, чтобы привести заводы к слиянию, даже вопреки воле отдельных промышленников. Наоборот, соглашение, состоявшееся сначала между промышленниками, может привести к тому, что у двух конкурировавших до этого времени банков возникают совместные интересы и они начинают действовать сообща, первоначально в одной определенной области. Подобно этому промышленные комбинации ведут также к расширению промышленной сферы банка. Если раньше он действовал, возможно, лишь в области сырьевой промышленности, то комбинация заставляет его распространить деятельность и на обрабатывающую промышленность.

Но картель сам по себе предполагает существование крупного банка, который был бы в состоянии удовлетворять колоссальную потребность целой отрасли промышленности в платежном и производственном кредите.

Но картель вносит еще и дальнейшую интенсификацию в отношения между банком и промышленностью. Когда свободная конкуренция в промышленности прекращается, то сначала происходит повышение нормы прибыли. Это повышение нормы прибыли играет важную роль. Если устранение конкуренции достигнуто путем фузии, то учреждается новое предприятие. То предприятие может рассчитывать на повышенную прибыль. Повышенная же прибыль может быть капитализирована и послужит источником учредительской прибыли. Последняя играет важную роль при образовании трестов в двояком отношении. Во-первых, стремление к учредительской прибыли — очень существенный мотив для того, чтобы банки содействовали монополизации. Во-вторых, часть учредительской прибыли можно употребить на то, чтобы путем уплаты повышенной покупной цены склонить противящиеся, но важные элементы к продаже их фабрик, т.е. сделать возможным возникновение картеля.

Картелирование вносит большую устойчивость и равномерность в доходы картелированных предприятий. Устраняется страх конкуренции, которая раньше столь часто представляла смертельную опасность для отдельного предприятия. Но вследствие этого курс акций соответствующих предприятий повышается, что означает повышенную учредительскую прибыль при всякой новой эмиссии. Далее, надежность помещения капитала в данные предприятия значительно повышается. Это позволяет банкам еще больше расширить промышленный кредит и таким образом в большей степени, чем раньше, участвовать в промышленной прибыли. Так, путем картелирования отношения между банками и промышленностью становятся еще более тесными, и в то же время распоряжение капиталом, вложенным в промышленность, все более переходит к банкам.

Мы видели, что на заре капиталистического производства деньги к банкам притекают из двух источников. Во-первых, это деньги непроизводительных классов, во-вторых, это резервный капитал промышленных и торговых капиталистов. Мы видели дальше, как развитие кредита приводит к тому, что в распоряжение промышленности поступает не только весь резервный капитал класса капиталистов, но и наибольшая часть денег непроизводительных классов. Другими словами, современная промышленность ведется на капитал, который бесконечно больше, чем весь собственный капитал промышленных капиталистов. С развитием капитализма постоянно возрастает и та сумма денег, которую непроизводительные классы предоставляют в распоряжение банков, а через них — в распоряжение промышленников. Этими необходимыми для промышленности деньгами распоряжаются банки. Следовательно, с развитием капитализма и его организации кредита зависимость промышленности от банков растет. С другой стороны, банки могут привлекать деньги непроизводительных классов и оставлять в своем распоряжении основную, все увеличивающуюся часть этих денег на длительный срок лишь при том условии, если они за эти деньги уплачивают проценты. Пока масса этих денег была не очень велика, банки могли достигать этой цели, употребляя их на кредитование спекуляции и на оборотный кредит. По мере того как количество этих денег все возрастает, а значение спекуляции и торговли уменьшается, все большую часть их приходится превращать в промышленный капитал. Следовательно, без постоянного расширения производственного кредита возможность использовать вклады, а значит, и уплачивать проценты по банковским вкладам, уже давно была бы намного меньше, чем в настоящее время.

Итак, зависимость промышленности от банков есть следствие отношений собственности. Все возрастающая часть промышленного капитала не принадлежит тем промышленникам, которые его применяют. Распоряжение над капиталом они получают лишь при посредстве банка, который представляет по отношению к ним собственников этого капитала. С другой стороны, и банку все возрастающую часть своих капиталов приходится закреплять в промышленности. Тем самым он все в большей степени становится промышленным капиталистом. Банковый капитал, следовательно, капитал в денежной форме, который таким способом в действительности превращен в промышленный капитал, я называю финансовым капиталом. Для собственников он постоянно сохраняет денежную форму, затрачивается ими в форме денежного капитала, капитала, приносящего процент, и в любое время может возвратиться к ним в денежной форме. Но в действительности наибольшая часть капитала, вложенного таким способом в банки, превращена в промышленный, производительный капитал (средств производства и рабочую силу) и закреплена в процессе производства. Все возрастающая часть капитала, применяемого промышленностью, представляет собой финансовый капитал: капитал, находящийся в распоряжении банков и применяемый промышленниками.

Финансовый капитал развивается с развитием акционерных обществ и достигает зенита с монополизацией промышленности. Доход от промышленности приобретает более надежный и устойчивый характер. Вместе с тем все более расширяется возможность приложения банкового капитала к промышленности. Но ведь распоряжается банковым капиталом банк, а господство над банком принадлежит собственникам большей части банковых акций. Ясно, что с возрастающей концентрацией собственности владельцы фиктивного капитала, которым принадлежит власть над банками, все более совпадают по составу с владельцами того капитала, который дает власть над промышленностью. И это тем более, что, как мы видели, к крупному банку больше переходит и власть над фиктивным капиталом.

Если мы убедились, что промышленность попадает в возрастающую зависимость от банкового капитала, то это вовсе не означает, что магнаты промышленности попадают в зависимость от банковых магнатов. Подобному тому как сам капитал на своей высшей ступени становится финансовым капиталом, так и капиталистический магнат, финансовый капиталист все более объединяет в своих руках власть над всем национальным капиталом и именно в форме господства над банковым капиталом. И здесь важную роль играет персональная уния.

С картелированием и трестированием финансовый капитал достигает высшей ступени своего могущества, между тем как торговый капитал переживает свое глубочайшее унижение. Кругооборот капитализма завершился. На заре капиталистического развития денежный капитал в качестве ростовщического и торгового капитала играл значительную роль как в процессе накопления капитала, так и в процессе превращения ремесленного производства в капиталистическое. Но затем началось сопротивление “производительных” капиталистов, т.е. капиталистов, извлекающих прибыль, — как торговых, так и промышленных, — против процентных капиталистов.

Ростовщический капитал начинает играть подчиненную роль по сравнению с промышленным капиталом. В качестве действующего денежно-торгового капитала он выполняет те денежные функции, которые иначе должны были бы выполнять сами промышленники и торговцы при метаморфозе их товаров. В качестве банкового капитала он обслуживает кредитные операции между производительными капиталистами. Мобилизация капитала и постоянное расширение кредита постепенно полностью изменяют положение денежных капиталистов. Власть банков растет, они становятся учредителями и в конце концов господами промышленности. В качестве финансового капитала они урывают для себя промышленные прибыли, подобно тому, как некогда старый ростовщик в форме своего “процента” урывал трудовой доход крестьянина и ренту помещика.

Совершенно иначе идет развитие торгового капитала. Развитием промышленности торговый капитал мало-помалу вытесняется с тех господствующих позиций, которые он занимал по отношению к производству в мануфактурный период. Но этот упадок оказывается окончательным, и развитие финансового капитала сокращает торговлю как абсолютно, так и относительно, и превращает некогда столь гордого купца в агента промышленности, монополизированной финансовым капиталом.

Глава двадцать вторая.

Экспорт капитала и борьба за хозяйственную территорию

В то время как система охранительных пошлин, получая всеобщее распространение, ведет к тому, что мировой рынок все более расчленяется на отдельные государственно разграниченные хозяйственные территории, развитие в направлении к финансовому капиталу повышает значение размеров хозяйственной территории. Последняя всегда имела крупное значение для развития капиталистического производства. Чем больше и населеннее хозяйственная территория, тем крупнее может быть производственная единица, тем, следовательно, ниже издержки производства, тем выше специализация внутри предприятий, что опять-таки означает снижение издержек производства.

Конечно, монополизация прогрессирует и без охранительных пошлин. Но, во-первых, темп ее тогда очень сильно замедляется, во-вторых, прочность картелей уменьшается и, в-третьих, приходится опасаться сопротивления против международных картелей, потому что последние воспринимаются тогда непосредственно как национально чуждые эксплуататорские силы. Напротив, протекционизм обеспечивает национальный рынок закартелем и придает ему несравненно большую прочность не только устранением конкуренции, но и потому, что возможность использовать охранительную пошлину является силой, непосредственно побуждающей к картелированию. Международное картелирование, которое правда, на основе значительно большей концентрации, несомненно, в конце концов, наступило и при свободе торговли, тоже ускоряется протекционизмом. Последний облегчает организацию картелей, прежде всего в форме разграничения областей сбыта и в форме соглашений относительно цен, так как здесь дело сводится к объединению не разрозненных производителей на мировом рынке, как было при свободной торговле, а к объединению уже упрочившихся национальных картелей.

Итак, современная политика протекционизма все более усиливает всегда присущее капиталу стремление к расширению своей сферы. С другой стороны, концентрация всего бездеятельного денежного капитала в руках банков приводит к планомерной организации экспорта капитала. Соединение банков с промышленностью позволяет им предоставлять денежный капитал на том условии, чтобы этот денежный капитал нашел применение в соответствующей отрасли промышленности. Это чрезвычайно ускоряет экспорт капитала во всех его формах.

Под экспортом капитала мы подразумеваем вывоз стоимости, предназначенной производить за границей прибавочную стоимость. Существенно при этом, чтобы прибавочная стоимость оставалась в распоряжении отечественного капитала. Если, например, германский капиталист переселяется со своим капиталом в Канаду, производит там и уже не возвращается на родину, то это равносильно потере для германского капитала, это — денационализация капитала; это — не экспорт, а перенесение капитала, которое представляет собой вычет из отечественного и приращение иностранного капитала.

Акционерная форма предприятий и развитая организация кредита благоприятствует экспорту капитала и изменяют его характер в том смысле, что капитал получает возможность эмигрировать отдельно от предпринимателя; следовательно, собственность на этот капитал намного дольше сохраняется за экспортирующей страной или вообще остается за ней, и национализация капитала затрудняется...

С точки зрения экспортирующей страны, экспорт капитала может происходить в двух формах: капитал эмигрирует за границу как капитал, приносящий проценты, или как капитал, приносящий прибыль. Последний опять-таки может функционировать как промышленный, торговый или банковый капитал. Условием экспорта капитала является различие норм прибыли; экспорт капитала — средство уравнивания национальных норм прибыли. Уровень прибыли зависит от органического состава капитала, следовательно, от уровня капиталистического развития. Чем он выше, тем ниже общая норма прибыли. Это — общие условия, определяющие величину прибыли. Они имеют меньшее значение здесь, где речь идет о товарах мирового рынка, цена которых определяется наиболее совершенными методами производства. К этим общим условиям присоединяются еще и специфические. Что касается нормы процента, то в странах с относительно низким уровнем капиталистического развития и недостаточной организацией кредитного и банкового дела она намного выше, чем в развитых капиталистических государствах. К этому присоединяется еще то обстоятельство, что в первых странах в проценте обыкновенно содержится и часть заработной платы или предпринимательской прибыли. Высокий процент служит непосредственной приманкой для экспорта ссудного капитала. Предпринимательской прибыль здесь выше, потому что рабочая сила чрезвычайно дешева, а ее относительно низкое качество уравновешивается чрезмерной продолжительностью рабочего времени. Выше еще и потому, что земельная рента низкая или номинальная, так как имеется еще много свободной земли, свободной в силу естественных причин или вследствие насильственной экспроприации туземцев, и издержки производства удешевляются низкой ценой земли. Кроме того, прибыль повышается привилегиями и монополиями. Если же дело идет о продуктах, для которых именно новый рынок создал сбыт, то реализуется сверхприбыль, потому что капиталистически производимые товары вступают здесь в конкуренцию с товарами, производимыми ремеслом.

Таким образом, экспорт капитала расширяет ту границу, которая определяется потребительной способностью нового рынка. Но в то же время перенесение капиталистических методов транспорта и производства в чужую страну обусловливает здесь ускоренный темп экономического развития, приводит к возникновению расширяющегося внутреннего рынка вследствие разложения натурально хозяйственных связей, к расширению производства на рынок и тем самым к увеличению количества тех продуктов, которые могут быть вывезены и могут таким образом послужить опять-таки на уплату новых процентов по вновь импортированному капиталу. Раньше открытие колоний и новых рынков означало прежде всего открытие новых предметов потребления; напротив, в настоящее время новый капитал обращается главным образом к тем отраслям, которые доставляют сырой материал для промышленности. Одновременно с расширением отечественной промышленности, которая обслуживает потребление экспорта капитала, экспортированный капитал обращается к производству сырья для этой самой промышленности. Следовательно, продукты экспортированного капитала находят сбыт в метрополии, и тот узкий круг, в котором двигалось производство Англии, чрезвычайно расширяется благодаря взаимоснабжению отечественной промышленности, с одной стороны, и промышленности, созданной экспортированным капиталом, — с другой.

Экспорт капитала, в особенности с тех пор, когда он вывозится в форме промышленного и финансового капитала, гигантски ускоряет переворот во всех старых общественных отношениях и вовлечение всего земного шара в сферу капитализма. Капиталистическое развитие не зарождалось самостоятельно в одной отдельной стране. Вместе с капиталом импортировались капиталистическое производство и отношения эксплуатации, причем всегда на той ступени развития, которой они достигли в наиболее передовой стране. В настоящее время вновь возникающая промышленность не развивается от ремесленных зачатков и техники к современному гигантскому предприятию, а с самого начала основывается в форме крупнокапиталистического предприятия. Точно так же в настоящее время и капитализм импортируется в новую страну каждый раз на уже достигнутой им стадии и потому развертывает свое революционизирующее действие с несравненно большей мощью и в несравненно более короткое время, чем потребовалось, например, для капиталистического развития Голландии и Англии.

Эпоху в истории экспорта капитала составил переворот в транспортном деле. Железные дороги и пароходы сами по себе имеют колоссальное значение для капитализма, сокращая период обращения. Благодаря этому, во-первых, высвобождается напитал из сферы обращения и, во-вторых, повышается норма прибыли. Удешевление сырого материала понижает издержки производства и расширяет потребление. Далее, только железные дороги и пароходы создают те громадные хозяйственные территории, которые делают возможными современные гигантские предприятия с их массовым производством. Но железные дороги были прежде всего важнейшим средством для открытия иностранных рынков сбыта. Только они сделали возможным потребление Европой продуктов этих рынков в таком колоссальном масштабе, и только благодаря им рынок столь быстро расширился в мировой рынок.

Итак, политика финансового капитала преследует три основные цели: во-первых, создание возможно более обширной хозяйственной территории, которая, во-вторых, должна быть ограждена от иностранной конкуренции таможенными стенами и таким образом должна превратиться, в-третьих, в область эксплуатации для национальных монополистических объединений, Но эти требования впадают в самое острое противоречие с экономической политикой, которую с поистине классическим совершенством проводил промышленный капитал во время его единодержавия в Англии (единодержавия в том двояком смысле, что ему был подчинен торговый и банковый капитал и что ему в то же время принадлежало единодержавие на мировом рынке). И это тем более, что проведение политики финансового капитала в других странах представляло все большую угрозу для интересов английского промышленного капитала.

Чем крупнее хозяйственная территория, чем более сильно государство, тем благоприятнее положение национального капитала на мировом рынке. Таким образом, финансовый капитал становится носителем идеи усиления государственной власти всеми средствами. Но чем крупнее исторически сложившиеся различия в мощи различных государств, тем больше различия в условиях конкуренции, тем ожесточеннее, — потому что она сопряжена с большими надеждами на успех, — борьба крупных хозяйственных областей за подчинение мирового рынка. Эта борьба становится тем острее, чем более развит финансовый капитал и чем больше он стремится монополизировать части мирового рынки для национального капитала; но чем дальше зашел процесс монополизации, тем ожесточеннее борьба за оставшееся. Если английская система свободной торговли делала это противоречие до некоторой степени терпимым, то переход к протекционизму, который необходимо совершится в непродолжительном времени, должен привести к его чрезвычайному обострению. Противоречие между развитием германского капитализма и относительной незначительностью его хозяйственной территории вырастет тогда до чрезвычайных размеров. В то время как промышленное развитие Германии стремительно идет вперед, область ее конкуренции внезапно сужается. И это будет тем ощутительнее, что в силу исторических причин... у Германии нет заслуживающих внимания колониальных владений... Это положение должно чрезвычайно обострить антагонизм между Германией, с одной стороны, и Англией с ее спутниками — с другой, и будет толкать к насильственному разрешению.

Финансовый капитал хочет не свободы, а господства. Он не видит смысла в самостоятельности индивидуального капиталиста и требует ограничения последнего. Он с отвращением относится к анархии конкуренции и стремится к организации, конечно, лишь для того, чтобы вести конкурентную борьбу на все более высоком уровне.

Но, чтобы осуществить это, чтобы сохранить и усилить свое преобладание, он нуждается в государстве, которое таможенной и тарифной политикой должно обеспечить за ним внутренний рынок и облегчить завоевание внешних рынков. Он нуждается в политически сильном государстве, которому в своей торговой политике не приходится считаться с противоположными интересами других государств. Для него необходимо, наконец, сильное государство, которое добьется признания за границей его финансовых интересов, которое применит свою политическую мощь, для того чтобы принудить мелкие государства к благоприятным договорам о заказах и к благоприятным торговым договорам. Ему нужно государство, которое повсюду в мире может осуществлять вмешательство, чтобы весь мир превратить в сферу приложения своего финансового капитала. Финансовому капиталу необходимо далее государство, достаточно сильное, для того чтобы проводить политику экспансии и присоединять новые колонии.

(Гильфердинг Р. Финансовый капитал. Исследование новейшей фазы в развитии капитализма. М., 1969. С. 245—246, 248—249, 252—256, 270—274, 275—276, 298—303, 400, 401—402, 404—406, 408—409, 415—416, 420—421, 428—429, 432—438)

ВАСИЛИЙ ЛЕОНТЬЕВ

Василий Васильевич Леонтьев родился в 1906 г. в Петербурге. В 1924 г. окончил здесь университет, после чего остался работать на кафедре экономической географии. В 1925 г. В. Леонтьев выехал в Германию для продолжения учебы, и работы над докторской диссертацией в Берлинском университете. Затем работа в Институте мирового хозяйства в г. Киле (Германия). В 1928—1929 гг. В. Леонтьев — экономический советник правительства в Китае в г. Нанкине, после чего возвратился в Киль в Институт мирового хозяйства. В 1931 г. В. Леонтьев приглашается на работу в Национальное бюро экономических исследований США. Там он работает в Гарвардском и Нью-Йоркском университетах и в экономических научных учреждениях. В 1970 г. был избран президентом Американской экономически ассоциации.

Глубину экономического мышления В. Леонтьев сочетал с сильной математической подготовкой. На протяжении всей научной деятельности он стремился к наилучшему сочетанию теоретического aнализа и фактических наблюдений, что особенно проявилось при исследовании структуры национальной и мировой экономики.

В 1979 г. В. Леонтьеву присуждена Нобелевская премия за разработку метода “затраты — выпуск” и его применение при решении важных экономических проблем.

Ниже приведены, выдержки из ряда произведений В. Леонтьева, опубликованных в книге “Экономические эссе. Теории, исследования, факты, политика”.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЭССЕ

Интервью газете “Правда”

В приводимом здесь отрывке из интервью, которое В.В. Леонтьев в феврале 1989 г. дал в редакции газеты “Правда”, в общедоступной форме изложено существо его метода “затраты — выпуск”.

— Василий Васильевич, расскажите, пожалуйста, как родился метод “затраты — выпуск”, что он собой представляет?

— Чтобы прогнозировать развитие экономики, нужен системный подход. Экономика каждой страны — это большая система, в которой много разных отраслей, и каждая из них что-то производит — промышленную продукцию, услуги и так далее, которые передаются другим отраслям. Каждое звено, компонент системы может существовать только потому, что он получает что-то от других. Это как расписание поездов — откуда, куда, в какое время приезжают.

— И где встречаются?

— Вот именно. Сейчас эта методология хорошо развита и экономике ведущих капиталистических стран. Мы изучаем одну страну, беря в расчет до шестисот — семисот отдельных отраслей, японцы доходят до двух тысяч.

— В чем специфика Вашего подхода к расчетам?

— Допустим, надо рассчитать эффективность производства хлеба. Мы делаем расчет: сколько на одну тонну расходовать муки, дрожжей, молока и так далее по всем компонентам согласно рецепту. Затем определяем трудовые затраты в нормочасах. Все эти расчеты делаются в натуральных (физических) показателях. Очень важно не считать сразу в деньгах. На основе расчетов расхода материальных ресурсов и трудовых затрат на конкретное изделие или объект в натуре анализируются и сравниваются предполагаемые результаты в денежном выражении.

Аналогичный подход применяется и при расчете любых видов продукции — стали, автомобилей, обуви. Во всех подготовительных расчетах учитывается расход компонентов, необходимых для производства данного вида продукции. И лишь затем с учетом цен и уровня зарплаты выбирается наиболее эффективный вариант выпуска конечной продукции. С учетом такого анализа, например, текстильная промышленность в свое время перекочевала из развитых стран в развивающиеся, так как ей требовалось много рабочих рук. А сейчас благодаря новой технике она возвращается назад.

— Как Вы оцениваете применяемый у нас балансовый метод планирования?

— То, что делалось у вас в этой области до перестройки, на мой взгляд, с трудом оправдывало свое название. Общесоюзный план составлялся таким образом, чтобы общий объем производства каждого вида продукции был равен количеству, которое все его конечные пользователи должны получить. Такое применение метода поднимает многие важные вопросы, но не отвечает на них. Оно не объясняет, какие данные и какие методы должны быть использованы для того, чтобы осуществить одновременный баланс многих тысяч товаров и услуг, входящих в этот сравнительный анализ национальной экономики.

Огромные масштабы проблемы становятся очевидными, если принять во внимание, что для производства каждого вида продукции необходимо напрямую использовать большое количество других товаров и еще больше — опосредованно. Если экономист начинает подводить баланс по любой из статей, увеличивая выход или уменьшая потребление, он вынужден иметь дело с балансом многих, в конечном итоге чуть ли не всех товаров и услуг. Более того, для эффективного планирования ужен не простой баланс. Ведь земля может быть обработана тракторами и лошадьми; электроэнергия получена или из угля, или из природного газа, или из энергии воды. Все эти варианты необходимо свести в бесчисленное количество комбинаций, и каждая комбинация требует своего особого анализа. Все это, однако, не относится к прогнозным расчетам на основе моделей межотраслевого баланса.

Советская пресса приводит немало примеров неверных расчетов. Например, слишком много руды и слишком мало кокса идет для того, чтобы выплавить требуемое количество стали; или не производится достаточного количества запасных частей для поддержания в хорошем состоянии оборудования, установленного на новых предприятиях. Для разрешения всех этих проблем экономист должен составлять не один баланс, а несколько и затем сопоставлять эффективность всех этих альтернативных расчетов в зависимости от того, какова стратегическая цель нынешней экономической политики.

— Василий Васильевич, Вам приходилось выполнять заказы других стран?

— Да, довелось делать расчеты для Японии, Италии, Норвегии. В Японии меня даже наградили самым почетным орденом — Восходящего солнца, отметив, что мои научные работы содействовали ускорению экономического развития страны. Когда я получил приглашение из Италии разработать перспективный план развития транспорта, правительство приняло специальный закон, разрешающий поручать иностранцам такую ответственную работу. Вскоре думаю поехать в Испанию и Марокко. Очень интересные предложения — рассчитать, что экономически выгоднее: рыть ли тоннель под Гибралтарским проливом, который соединит Европу с Африкой, или построить над ним мост?

— Что Вы можете сказать о происходящих сейчас в СССР переменах?

— Я ученый и могу уверенно говорить только по тем вопросам, которые хорошо знаю...

Если говорить коротко: перестройка, начатая в Советском Союзе, — это большое революционное дело. Скажу прямо: безусловно, положение дел в советской экономике в последнее время неблагополучно. Люди живут очень трудно, темпы развития замедлились. Главная сложность состоит в том, что не работают стимулы. Мое впечатление — проблема эта не чисто экономическая, а политико-экономическая. Фактор заинтересованности — вот что чрезвычайно важно, чтобы люди хорошо работали. Об этом знал Ленин, когда вводил нэп. Надо задействовать рыночный механизм.

Я увлекаюсь парусным спортом и, когда объясняю студентам, как функционирует экономика страны, сравниваю ее с яхтой в море. Чтобы дела шли хорошо, нужен ветер, — это заинтересованность. Руль — государственное регулирование. У американской экономики слабый руль. Нельзя делать так, как говорил Рейган: поднимите паруса, пусть их наполнит ветер, и идите в кабину коктейли пить. Так нас и на скалы вынесет, разобьет яхту вдребезги. У Советского Союза сейчас наоборот: ветер не наполняет паруса, а тогда и руль не помогает. Я думаю, что более правильно делают японцы. У них, конечно, есть частная инициатива, но и государство играет большую роль, влияя на развитие экономики в лучшем направлении. Из всех капиталистических стран, у которых в настоящее время можно чему-то поучиться, я бы выбрал не США, а Японию.

(Леонтьев В. Экономические эссе. Теории, исследования, факты, политика. М., 1990. С. 11—15)

Спад и подъем советской экономической науки

Статью под таким названием В. Леонтьев опубликовал в 1960 г. в американском журнале “Foreign Affairs”. Ниже приводятся отрывки из этой статьи.

Советская экономика, управляемая преднамеренно безжалостными методами, на протяжении многих лет развивалась такими быстрыми и устойчивыми темпами, что по общему объему национального дохода — хотя и не на душу населения — Россия сейчас уступает только Соединенным Штатам; производство в некоторых ключевых отраслях советской экономики, в таких, например, как инструментальное машиностроение, даже превысило выпуск в соответствующих отраслях нашей экономики. Напротив, советская политэкономия, т.е. советская экономическая наука, оставалась на протяжении более тридцати лет неподвижной и, по существу, бесплодной...

Советские экономисты в эпоху Сталина не были утопистами каком бы то ни было смысле этого слова: они обратили все свое внимание без остатка на изложение и толкование трудов Маркса и Ленина. Тот факт, что капитализм, представлявший собой предмет всех их трудов, в России к этому времени был уничтожен, в некотором смысле облегчал их задачу. В это время коммунистические руководители были заняты выполнением беспрецедентной задачи по превращению с буквально головокружительной быстротой технически отсталой, преимущественно аграрной страны в индустриальную военную державу, нацеленную на дальнейший экономический рост...

Основное положение, которое объясняет высокие темпы развития советской экономики, достаточно просто. Оно было четко сформулировано почти двести лет назад Адамом Смитом, а более доступным языком — Бенджаменом Франклином. Для быстрого увеличения своих доходов необходимо направить как можно большую их часть — а затем и еще большую — на инвестиции в производственный капитал. Это означает, что необходимо сократить потребление, понижая таким образом жизненный уровень масс, необходимо в то же время заставлять их работать в поте лица. Маркс в своей теории накопления капитала описывает точно такой же процесс, за тем исключением, что он говорит о нем в уничижительных выражениях: владельцы средств производства используют свое монопольное положение по отношению к рабочему классу для роста прибыли и сдерживания заработной платы. Низкая заработная плата означает низкий уровень потребления. Высокая прибыль, т.е. высокий “уровень эксплуатации”, означает высокую скорость накопления, так как капиталисты всегда стремятся увеличить свой капитал для того, чтобы иметь возможность успешнее конкурировать друг с другом, а также нанимать больше рабочих с целью их эксплуатации. На протяжении тридцати лет коммунисты в России строго следовали этому предписанию. Однако несомненный успех этого жестокого эксперимента является доказательством не столько экономической изощренности советских руководителей, сколько их политической проницательности и решительности.

Что касается метода экономического планирования в России, то его вполне можно характеризовать, вспомнив высказывание о говорящей лошади: удивительно не то, о чем она говорит, а то, что она вообще умеет разговаривать. Западные экономисты часто пытались раскрыть “принцип” советского метода планирования. Они так и не добились успеха, так как до сих пор такого метода вообще не существует. “Балансовый метод”, на который сами советские авторы неизменно ссылаются, вряд ли заслуживает своего громкого названия. Согласно этому методу, всеобщий экономический план должен составляться таким образом, чтобы конечный выпуск каждого вида продукции равнялся тому количеству, которое должны получить все потребители данной продукции. Однако сам метод не содержит сведений о том, какая информация и какие расчеты могут быть использованы для одновременной увязки многих тысяч различных товаров и услуг, включенных в общий план народного хозяйства.

Огромный масштаб проблемы становится ясным, если учесть тот факт, что для производства каждого продукта непосредственно требуется несколько других продуктов, косвенно — многие другие, точнее сказать, все остальные. Таким образом, как только плановик попытается сбалансировать предложение и спрос на любую отдельно взятую продукцию путем расширения выпуска или сокращения ее потребления, он обязательно нарушит баланс многих — практически всех остальных — товаров и услуг. Более того, квалифицированный плановик должен рассчитывать не один сводный баланс. Землю можно пахать с и помощью лошадей или тракторов; электричество можно производить, сжигая уголь, нефть или природный газ, а также используя силу воды. Все подобные альтернативы могут применяться в бесчисленном множестве комбинаций, а каждая комбинация потребует сводный экономический баланс особого рода. Однако какие-то из этих комбинаций будут лучше служить достижению национальных целей, какими бы они ни были, будут эффективнее других.

(Леонтьев В. Экономические эссе... М., 1990. С. 216—219)

Современная техника экономического планирования и прогнозирования

Успехи, которые в последнее время достигнуты благодаря применению количественных методов в экономической теории и экономической статистике, оказали глубокое воздействие на все области прикладной экономической науки. Современные методы исследования операций, которые в США и Западной Европе быстро преображают характер управления в частных фирмах, являются прямым следствием развития математических теорий экономического поведения отдельной фирмы, стремящейся к максимизации своей прибыли. Если двадцать лет назад еще можно было задавать вопрос, действительно ли поведение отдельной фирмы определяется детальными расчетами, то сегодня число примеров, свидетельствующих, что это действительно так, быстро растет.

Новый подход к фундаментальным проблемам экономического планирования также возник на базе чистой теории — теории общего равновесия, или, скорее, общей взаимозависимости, задачей которой является описание в сжатом виде структуры и функционирования не отдельно взятой фирмы, а всего народного хозяйства в целом.

С точки зрения этой теории экономическую систему можно рассматривать как гигантскую вычислительную машину, которая неустанно трудится над решением бесконечного потока проблем количественного характера: проблем оптимального pаспределения трудовых и природных ресурсов, капитала, обеспечении темпов сбалансированного роста производства и потребления тысяч наименований товаров, распределение потока выпускаемой продукции на потребление и инвестиции и многих других.

Каждую из этих проблем, по крайней мере в принципе, можно рассматривать как некоторую систему уравнений. В условиях совершенной конкуренции бесстрастный компьютер, с которым мы обычно отождествляем экономическую систему, решал эти уравнения год за годом, день за днем задолго до того, как экономисты-математики только начали задумываться над построением собственных систем.

Объяснить структуру и действия этого удивительного компьютера было главной задачей неоклассической теории общего равновесия. Продолжая аналогию еще дальше, можно сказать, что согласно современному варианту теории общего равновесия, механизм конкуренции решает уравнения, закладываемые в него, с помощью так называемых итеративных методов, т.е. путем последовательного приближения к решению. Для того чтобы строго подтвердить или по крайней мере проверить разумность такой интерпретации функционирования конкурентной экономической системы, можно было бы построить ее простую модель и затем заложить систему уравнений в электронный компьютер. Последний может быть запрограммирован на нахождение численного решения без вмешательства извне, путем построения последовательности приближенных решений. Эта программа, между прочим, может быть составлена таким образом, что на каждой стадии итеративного процесса определяются соответствующие цены, которые в свою очередь послужат основой для определения новых значений физических объемов выпуска и затрат, по которым рассчитываются новые цены, и так далее.

Конечно, и многие другие вычислительные процедуры могли бы привести к тому же самому численному решению нашей миниатюрной системы уравнений общего равновесия. Метод последовательных приближений, оперирующий как натуральными показателями, так и ценами, как представляется, вполне адекватно описывает действительное функционирование рыночной конкурентной экономики, когда она выступает в качестве гигантской автоматической вычислительной машины.

Любой, кто имел дело с компьютерами, знает, что они далеко не безгрешны и склонны делать ошибки. Бывает так, что итеративная процедура на каких-то этапах вычислений скорее отдаляет от правильного решения данной конкретной проблемы, нежели ведет к нему. При определенных условиях последовательность приближенных решений начинает вилять, как велосипед на скользкой дороге, отклоняясь, то в одну, то в другую сторону от правильной траектории. Большинство современных теорий циклов деловой активности именно таким образом объясняют колебания в производстве и в потреблении различных товаров и услуг, а имеющиеся данные, похоже, свидетельствуют, что такая интерпретация в самом деле может быть верной.

Когда машина не работает так, как ожидалось, естественно, возникает соблазн вмешаться. Такое вмешательство может состоять в том, чтобы смазать подшипник или подкрутить гайку. Иногда мы находим необходимым отказаться от вычислений на машине и проделать по меньшей мере часть их вручную.

Любого рода экономическая политика или экономическое планирование представляют собой целенаправленное вмешательство в работу конкурентной машины. Если, преследуя свои конкретные цели, политики используют такие инструменты, как тарифы, субсидии или налоги, то большинство экономических расчетов по-прежнему выполняется экономическим механизмом; корректировка добавляет компьютеру новые компоненты, но реально не вмешивается в его автоматическую работу. При разработке антициклической финансовой политики можно вводить, например, компенсирующие налоги, которые автоматически возрастают в период процветания и снижаются при проявлении признаков депрессии.

Подобно любому другому сложному устройству, конкурентная экономика может давать сбои в стрессовой ситуации, а такая ситуация возникает всегда, когда оно сталкивается с проблемами, значительно отличающимися от тех, которые оно решало прежде. Неудивительно поэтому, что при переходе от мира к войне или от войны к миру, при переходе от длительной стагнации к быстрому росту или при необходимости осуществления быстрых и резких технологических изменений решение проблем достижения общего равновесия, возникающих перед экономической вычислительной машиной, может быть облегчено благодаря использованию внешнего воздействия, т.е. планирования.

Таковы общие черты сложившейся ситуации, значение которых способствует наилучшему пониманию сущности новых методов экономического планирования.

Экономический план можно представить себе как численное решение конкретной системы уравнений общего равновесия Неизвестными являются выпуск и затраты товаров и услуг, произведенных и соответственно поглощенных в каждой отрасли экономики. В схематичном, сильно агрегированном виде число таких отраслей может быть небольшим — три или четыре. Детальный план может составляться для двадцати, пятидесяти или даже нескольких сотен различных отраслей. В большинстве планов находят свое отражение изменения величины каждой из этих переменных в течение последовательных периодов времени от настоящего к будущему. Это означает, что план, в сущности, представляет собой прикидку на перспективу или условный прогноз.

Уравнения, из которых состоит аналитическая система, делятся на два вида: балансовые и так называемые структурные уравнения. Балансовые уравнения просто показывают, что в каждый период времени для каждого продукта общий объем его производства и общий объем его потребления, иными словами, общая величина наличного предложения и общая величина спроса должны быть равны. Экспорт и импорт, равно как, и увеличение или уменьшение запасов по сравнению с их объемом на начало года, включаются в соответствующие балансовые уравнения.

Однако подавляющая часть исходной фактической информации, используемой для составления плана, содержится в структурных уравнениях. Они описывают количественные соотношения между затратами и выпуском каждой отрасли. Домохозяйки назвали бы эти структурные соотношения кулинарными рецептами, экономисты же называют их производственными функциями. В подборе и систематизации такого рода данных как в условиях экономики частного предпринимательства, так и в условиях экономики социалистического типа в последний годы достигнут значительный прогресс. Для целей детального анализа (скажем, методом исследования операций) такая информация черпается, как правило, из специальных технических источников; при построении более агрегированных систем, предназначенных для описания всего народного хозяйства, главным источником исходной информации количественного характера являются данные, собираемые правительственными статистическими органами.

Одним из наиболее удобных методов упорядочения массы первичных данных, предназначенных для использования в структурных уравнениях, является построение таблиц межотраслевых потоков товаров и услуг, называемых иногда также таблицами “затраты — выпуск”. Первые таблицы такого рода американской экономики были составлены в середине 1930-х годов. К настоящему времени они имеются в более чем сорока развитых и развивающихся странах.

Таблица “затраты — выпуск” показывает потоки товаров и услуг между различными отраслями экономики данной страны. Количество отраслей, на которые разбивается экономика, зависит от объема и детальности информации, которая должна содержаться в таблице. Цифры группируются в таблицы, напоминающие шахматную доску. Каждая строка показывает распределение продукции, выпущенной отдельной отраслью, между всеми другими отраслями, а каждый столбец — затраты продукции всех других отраслей, в данной отрасли. Так, например, в столбце, показывающем потоки товаров и услуг, поглощенных автомобильной промышленностью, один показатель представляет собой количество стали, полученной от сталелитейной промышленности, другой — количество электроэнергии, полученной из отрасли, производящей электроэнергию, третий — объем труда работника из специфической отрасли “домашние хозяйства”. Разделив каждый из этих показателей на объем годового выпуска автомобилей, мы получим набор коэффициентов затрат, представляющих собой все то, что необходимо для выпуска единицы продукции автомобильной промышленности. Аналогичные наборы технологических коэффициентов можно получить из других столбцов таблицы “затраты — выпуск” для каждой отрасли народного хозяйства. Вместе взятые, эти коэффициенты образуют жесткий каркас системы уравнений общего равновесия, которая может быть использована для того, чтобы конкретизировать прогнозируемую общую величину конечного продукта в детализированных оценках соответствующих количеств товаров и услуг, которые должны быть произведены и потреблены каждой отраслью, если следовать требованию сбалансированности между суммарным спросом на каждый продукт и суммарным объемом его выпуска.

Прежде всего, основные агрегированные компоненты конечного продукта, такие, как общая величина потребительских расходов, инвестиций, расходов правительства, должны быть разбиты на составляющие, каждая из которых отражает спрос соответствующего конечного потребителя на товары и услуги, поставляемые каждой производственной отраслью. Коэффициенты затрат домашних хозяйств служат основой для определения состава личного потребления. Затраты школ, больниц или оборонного ведомства и всех других государственных учреждений, равно как и все виды частных и государственных инвестиционных расходов, классифицируются в соответствии с их принадлежностью к какой-либо отрасли. Все эти данные затем могут быть сведены в единый список закупок, показывающий ожидаемое количество товаров и услуг, которое та или иная производственная отрасль экономики поставит конечным потребителям, чьи суммарные затраты составляют величину конечного продукта.

Однако прямые поставки конечным потребителям составляют только часть годового выпуска каждой отрасли. Остальная часть предназначена для потребления в других отраслях. Например, весь объем производства неблагородных металлов и продуктов химической промышленности поступает в другие производственные отрасли, а не конечным потребителям, закупки которых составляют конечный продукт. В развитой экономике даже сельское хозяйство большую часть своей продукции поставляет не домашним хозяйствам, а различным отраслям пищевой промышленности. Только примерно 38% от общего валового выпуска сорока пяти производственных секторов, входящих в таблицу “затраты — выпуск” для США, потребляется домашними хозяйствами, правительством и другими конечными пользователями. Остальная часть представляет собой потоки товаров и услуг между различными отраслями. В случае более дробной разбивки на отрасли соответствующая доля была бы даже еще меньше.

Система уравнений общего равновесия, использующая структурную информацию такого рода, позволяет плановику и прогнозисту определить, какими должны быть выпуск и затраты в каждой из множества отраслей данной экономики, для того чтобы обеспечить производство предполагаемого конечного продукта заданного объема и структуры. Его можно рассматривать, как цель, или он может представлять собой результат общего экономического прогноза.

И в том и в другом случае решение системы линейных уравнений общего равновесия ведет к построению внутренне согласованной таблицы “затраты — выпуск”, описывающей состояние экономики, в котором она была бы способна произвести конечный продукт заданного объема и структуры. Предполагаемые объемы поставок отдельных видов продукции конечным потребителям, а также наборы коэффициентов затрат по каждой отрасли входят в соответствующие уравнения как эмпирические константы. Численное решение такой большой системы уравнений может быть найдено только с помощью ЭВМ.

Результаты таких расчетов часто указывают на необходимость пересмотра начального прогноза конечного продукта, который служит для них отправным пунктом. Сравнивая нынешние объемы производства отдельных товаров и услуг с их расчетными значениями в будущем, мы можем определить необходимые для обеспечения этих последних величины приростов мощностей, а также соответствующие изменения в объеме и составе трудовых ресурсов и объемах первичных ресурсов. Если какие-либо из этих изменений представляются нереализуемыми или, по крайней мере, вероятность их осуществления мала, то исходный прогноз конечного продукта следует отвергнуть или, по меньшей мере, пересмотреть в некоторых отношениях. В свою очередь новый прогноз должен конечно же быть разработан и исследован аналогичным образом.

Опыт показал, что использование структурных коэффициентов, полученных из таблицы “затраты — выпуск” на данный год, для прогнозирования структуры выпуска в последующие годы приводит ко все менее и менее точным результатам по меpe того, как временной интервал между базовым годом и годом, на который составляется прогноз, увеличивается. Ничего удивительного в этом нет: введение новых способов производства неизбежно влечет за собой постепенное изменение объема структуры затрат на единицу выпуска в каждой отрасли. В силу того что все элементы системы взаимосвязаны, изменение величины одного-единственного коэффициента затрат приводит к изменению всех межотраслевых потоков.

Общепринятая статистическая процедура экстраполяции тенденций, выявленных в прошлом, оказывается достаточно эффективной, когда ожидается, что будет проводиться медленное, неуклонное совершенствование технологии, такое, как постепенное, от года к году, сокращение количества угля, сжигаемого на тепловых электростанциях, приходящегося на один киловатт-час производимой ими электроэнергии.

В тех случаях, когда новая технология способна быстро вытеснить старую (не говоря уже о скачкообразной замене), переход от одной структуры затрат к другой может быть более адекватно отражен и объяснен как решение задачи оптимального выбора из двух структур той, которая обеспечивает максимум выпуска или минимум затрат.

Даже в простейшем случае, в котором такой выбор должен быть сделан в отношении одной-единственной отрасли, необходимо рассчитать два варианта состояния общего равновесия, соответствующие двум альтернативным методам: одному, в котором уравнения включают первый набор структурных коэффициентов, и другому, когда они содержат второй набор.

При наличии множества конкурирующих друг с другом технологий в нескольких отраслях число альтернативных систем уравнений общего равновесия, которые плановик или прогнозист должен решить, прежде чем сделать окончательный выбор, становится очень большим. Решение подобного рода проблем тем не менее может быть найдено благодаря развитию в последние годы линейного программирования — математического метода, на основе которого ЭВМ может быть запрограммирована для последовательного решения большего числа отдельных, но тесно взаимосвязанных систем линейных уравнений.

Очень простое, если не сказать бесхитростное применение статистической теории общего равновесия в планировании и детальном прогнозировании, описанное нами выше, постепенно заменяется, а в конечном итоге может быть полностью вытеснено имеющими значительно большие потенциальные возможности, но вместе с тем и более сложными методами, основанными на динамической теории общего равновесия. Главным препятствием на пути быстрого внедрения таких передовых методов является не столько сложность аналитического аппарата, сколько сохраняющаяся неспособность, правительства и частных статистических организаций обеспечивать большое количество детальной фактической информации, необходимой для их практического применения.

Создание новых производственных мощностей является главным материальным звеном, обусловливающим причинную связь между потоками товаров и услуг, характеризующих состояние экономики в течение двух или большего числа лет. Расширение мощностей связано с инвестициями — строительством новых заводов, установкой дополнительного оборудования, увеличением оборотного капитала, т.е. запасов сырья, промежуточных и конечных продуктов. В расширяющейся экономике существенная часть годового выпуска продукции многих отраслей идет на инвестиционные нужды и — прямо или косвенно — все отрасли работают на их удовлетворение.

В статической системе общего равновесия, описанной выше, поставки продукции для нужд капитального строительства рассматриваются в качестве составных частей прогнозируемого конечного продукта. В динамической системе они фигурируют среди неизвестных, подлежащих определению величин. В то же самое время система основных структурных уравнений дополняется новыми соотношениями. Они описывают зависимость объемов потребления отдельных благ и услуг на инвестиционные цели в каждой отрасли экономики в данном году от ожидаемых — или запланированных — приростов выпуска в каждой отрасли в следующем году.

Эмпирические константы, включаемые в эти уравнения инвестиций, называются коэффициентами капиталоемкости. Для отдельно взятой отрасли экономики они отражают физическую структуру инвестиций, точно так же как коэффициенты затрат описывают структуру его текущего выпуска. В то время как коэффициенты затрат автомобильной промышленности говорят нам, например, сколько стали, пластмассы, электроэнергии или труда затрачивается на производство, скажем, количества автомобилей общей стоимостью тысяча или миллион долларов, соответствующий набор коэффициентов капиталоемкости содержит информацию о количестве металлообрабатывающих станков, продукции строительства и других отраслей, которое должно быть добавлено к существующему основному капиталу автомобильной промышленности, для того чтобы позволить ей увеличить производственные мощности по выпуску автомобилей в расчете на год на сумму тысяча или миллион долларов.

Используемая в планировании и прогнозировании полная динамическая система общего равновесия описывает развитие народного хозяйства данной конкретной страны шаг за шагом в течение нескольких лет. Фактическое состояние экономики в базовом году, т.е. в году, предшествующем первом году планового периода, предполагается известным в достаточной мере, для того чтобы быть описанным в виде полной таблицы “затраты — выпуск”. Следует также задать полный набор коэффициентов капиталоемкости, а также другую фактическую информацию, которая может оказаться полезной при определении конкретных оценок потребностей в отдельных видах основного капитала, возникающих в связи с предполагаемым расширением мощностей в каждой отрасли.

Можно показать, что потенциальная величина конечного продукта, в первом году планового периода зависит от пропорций его распределения между текущим потреблением и инвестициями в базовом году. Под инвестициями в этом контексте понимается установка дополнительного заводского оборудования и создание дополнительных производственных запасов в отдельных отраслях. Потенциальная величина конечного продукта во втором году зависит аналогичным образом от соотношения потребления и инвестиций в первом году и так далее, вплоть до последнего года планового периода.

Все эти соотношения составляют большую, но, в сущности, простую систему линейных уравнений. Посредством пошаговой процедуры решения, т.е. последовательного исключения переменных и уравнений, система может быть сведена к компактному числовому описанию единственной связи между различными составляющими конечного продукта, достижимого в последнем году, и объемами благ и услуг, поступающими в личном и общественное потребление в каждом промежуточном году планового периода. Такая сокращенная система содержит больше переменных, чем уравнений, следовательно, она не может однозначно задавать траекторию развития для исследуемой экономики, а скорее очерчивает посредством конкретных количественных ограничений пределы выбора для плановика. Последний чувствует себя в положении человека, имеющего ограниченный бюджет. Сокращая расходы на потребление в одном периоде, он может увеличить их в каком-либо другом. Уравнения сокращенной динамической системы покажут не только то, что снижение уровня потребления в любом данном году позволило бы увеличить потребление в последующие годы, но также что этот прирост будущего потребления был бы, как правило, больше, чем соответствующие жертвы, понесенные в течение любого предшествующего года. Такие выигрыши, связанные с отложенным потреблением, отражают те же самые структурные свойства экономической системы, которые в условиях свободного рынка капитала находят свое выражение в установлении положительной по знаку процентной ставки.

Фиксируя — в пределах, определяемых сокращенной системой уравнений общего равновесия, — уровень и структуру конечного продукта в прошлом году и количество благ и услуг, направляемое на потребление в каждом из промежуточных лет планового периода, разработчик экономической политики фактически определяет в неявной форме все другие аспекты того плана развития, которому он отдает предпочтение по сравнению со всеми другими планами. Как только определяется объем и состав потребления, распределение инвестиций и прирост мощностей могут быть детально определены на основе ранее составленных балансовых уравнений и структурных соотношений. Чем ниже уровни потребления, устанавливаемые для промежуточных лет, тем выше, конечно, будет объем конечного продукта, достижимого в последнем году периода, иными словами, тем выше будет средний темп роста рассматриваемой экономики за весь плановый период.

Выбор между альтернативными вариантами развития в пределах, задаваемых структурными характеристиками данной экономики, в сущности определяет распределение результатов производительной деятельности нации между настоящим и будущим поколениями. Современные методы экономического анализа позволяют сделать этот выбор результатом компетентного и продуманного политического решения. Систематическое применение этих методов планирования еще только начинается. Даже в тех странах, в которых необходимость планирования экономики в какой-либо форме полностью признана, методы, фактически используемые для определения будущего экономического курса, представляют собой еще более простой вариант, чем те, которые описаны в первой части данной лекции. Неуклонный прогресс в деле сбора и систематизации исходной статистической информации в скором будущем сделает возможным фактическое применение более эффективных методов, основанных на динамическом анализе общего равновесия, описанном выше.

(Леонтьев В. Экономические эссе… С. 230—241)

НИКОЛАЙ КОНДРАТЬЕВ

Николай Дмитриевич Кондратьев (1892—1938) родился в крестьянской семье. В 1911 г. поступил на юридический факультет Петербургского университета. В 1915 г. был оставлен на кафедре экономики и статистики университета для “приготовления к профессорскому званию”. С 1918 г. Н.Д. Кондратьев был на преподавательской работе в московских вузах и участвовал в кооперативном движении. С 1920 г. он активно участвовал в деятельности Института по изучению народнохозяйственных конъюнктур. Наибольшую известность в нашей стране и за рубежом Н.Д. Кондратьев получил за выдающуюся работу “Большие циклы экономической конъюнктуры” (1926). В ней углубленно анализируются экономические циклы продолжительностью в 48—50 лет.

Ниже приведены, важнейшие положения данного произведения Н.Д. Кондратьева.