Рациональность и экономическое поведение: междисциплинарный подход

Михеева Светлана Александровна, кандидат экономических наук, доцент кафедры экономического образования, Российский государственный педаго­гический университет им. А.И. Герцена, Санкт-Петербург.smik252@gmail.com

Введение. Одной из определяющих тенденций развития современной науки является взаимопроникновение различных отраслей научного знания. На стыке экономики и психологии, экономики и социологии возникли и ак­тивно развиваются новые научные области: экономическая психология и экономическая социология. Принятие решений является, возможно, одним из основных видов деятельности, характерных для живых существ. Поэтому попытка понять, объяснить и предсказать поведение делающего выбор ин­дивида стала главной задачей социальных наук (Канеман Д., 2003). Эконо­мическое поведение является предметом исследований экономистов, со­циологов, психологов, политологов. При этом в отдельных социальных нау­ках используются различные аналитические инструменты и частные модели человека. Существуют модели «экономического человека», «социологиче­ского человека», «политического человека» и др. Необходимость некоторого синтеза полученных в разных дисциплинах знаний очевидна, поскольку ас­пекты человека, разрабатываемые отдельными социальными науками, не зафиксированы за какими-то определенными сферами его деятельности (Автономов В.С., 1998). Научный подход к описанию и предсказанию чело­веческого поведения требует от социальных наук выработки обобщенной междисциплинарной модели поведения человека в обществе. Этой пробле­ме посвящено большое число работ зарубежных и отечественных ученых. Большой вклад в решение данного вопроса внесли такие зарубежные ис­следователи, как Й. Шумпетер, Г.С. Беккер, Г.А Саймон, Р. Тайлер, К. Бру­нер, П. Вайзе, Дж. Эрроу, Дж. Ходжсон, Х. Шрадер, О.И. Уильямсон, С. Лин- денберг и др. Среди российских ученых можно выделить работы В.С. Авто­номова, И.В. Розмаинского, В.В. Радаева, Т.И. Заславской, Р.В. Рывкиной, Вольчика В.В., О.С. Дейнеки, С.В. Малахова.

Целью данной статьи является оценка возможности использования универсальной модели человека во всех общественных науках. Для этого мы рассмотрим сущность экономического поведения с позиции разных со­циальных наук, попытаемся выделить общие черты и различия в сущест­вующих подходах.

Экономический подход. Понятия рационального выбора и рациональ­ного поведения играют важнейшую роль в методологии экономической тео­рии. В самом широком смысле можно сказать, что все содержание экономи­ческой науки состоит из описания человеческого поведения, понимая под этим не только индивидуальное поведение, но и неумышленные последст­вия взаимодействия индивидов, а также институты, в которых воплотилось прошлое поведение (Автономов В.С., 1998). Об этом писали многие зару­бежные экономисты. Так, например, Г. Беккер в своей работе «Экономиче­ский подход к человеческому поведению» пишет: «Я убежден, что экономи­ческая теория как научная дисциплина более всего отличается от прочих отраслей обществознания не предметом, а своим подходом. Сердцевину экономического подхода в моём понимании образуют связанные воедино предположения о максимизирующем поведении, рыночном равновесии и стабильности предпочтений.... Я пришёл к убеждению, что экономический подход является всеобъемлющим, он применим ко всякому человеческому поведению» (Беккер Г., 2003).

Автором современного определения предмета экономической теории считают английского экономиста Л. Роббинса. Он пишет: «Экономическая теория — это наука, изучающая человеческое поведение с точки зрения соотношения между целями и ограниченными средствами, которые могут иметь иное употребление». Поэтому экономику следует рассматривать «как изучение не природы неких видов человеческого поведения, произвольно выделенных из всех других, но некоего аспекта поведения в целом» (Роб­бинс Л., 1993).

Для объяснения индивидуального поведения экономическая наука ис­пользует модель экономического человека (homo economicus). С развитием науки формировались различные подходы к пониманию этой модели. Пер­вым определил предмет политической экономии через используемую мо­дель человека Дж.С. Милль. Не останавливаясь подробно на всех этапах ее трансформации, попытаемся определить ключевые характеристики модели в современных направлениях экономической науки.

В неоклассическойэкономической теории поведение всех экономиче­ских агентов предполагается совершенно рациональным. Совершенная форма рациональности базируется на принципе максимизации: потребитель всегда стремится максимизировать полезность (максимальное удовлетво­рение потребностей), а производитель (предприниматель) - получить мак­симальную прибыль. Все экономические агенты осознают цели и способны выбирать лучшие (оптимальные) решения для их достижения. Общая схема модели экономического человека предполагает следующие допущения (Ав­тономов В.С., 1998):

1. Экономический человек находится в ситуации, когда количество дос­тупных ему ресурсов является ограниченным. Он не может одновременно удовлетворить все свои потребности и поэтому вынужден делать выбор.

2. Факторы, обусловливающие этот выбор, делятся на две строго раз­личающиеся группы: предпочтения и ограничения. Предпочтения характери­зуют субъективные потребности индивида, ограничения - его объективные возможности. Предпочтения экономического человека являются непротиво­речивыми и стабильными.

3. Экономический человек способен оценивать варианты выбора с точ­ки зрения того, насколько их результаты соответствуют его предпочтениям. Другими словами, альтернативы всегда должны быть сравнимы между со­бой.

4. Делая выбор, экономический человек руководствуется собственными предпочтениями, а не предпочтениями его контрагентов по сделке и не при­нятыми в обществе нормами, традициями и т.д.

5. Выбор экономического человека является рациональным в том смысле, что из известных вариантов выбирается тот, который согласно его мнению или ожиданиям в наибольшей степени будет отвечать его предпоч­тениям.

Таким образом, экономическое поведениечеловека - это поведение, направленное на субъективную оптимизацию результата в условиях ограни­ченных ресурсов. Допущение о стабильности предпочтений обеспечивает надежную основу для предсказания реакций на изменения, однако предпоч­тения индивидов «отнюдь не всегда остаются стабильными, если иметь в виду рыночные товары и услуги» (Беккер Г., 2003).

В основе неоинституциональноймодели экономического человека ле­жит принцип ограниченной рациональности. Суть концепция ограниченной рациональности(bounded rationality) можно выразить словами ее автора Г. Саймона: люди предполагаются «намеренно рациональными, но обладаю­щими этой способностью в ограниченной степени» (Саймон Г., 1995). В про­цессе принятия решения информация часто бывает труднодоступной, или, наоборот, избыточной и/или чрезмерно сложной. В подобных случаях возни­кают информационные издержки. Совершенно рациональное поведение, предполагающее оптимизацию, оказывается невозможным. Сущность ин­ституционального подхода заключается в акцентировании внимания на нор­мах, правилах и стереотипах мышления, управляющих поведением людей. В этой концепции определяющими принципами экономического поведения становятся: ориентация на среднее мнение, «жизнерадостность»(animal spirit), привычки, традиции и т.д. Отметим, что в этом определении одновре­менно присутствуют и стремление к рациональности, и ее ограниченность. Сущность ограниченной экономической рациональности очень точно выра­жают слова Ф. Найта: «Рационально вести себя нерационально, когда из­держки рациональности слишком велики»(Knight F., 1921).

В современной научной литературе для обозначения экономического человека используется модель REMM - «изобретательный, оценивающий, максимизирующий человек»(Resourceful, Evaluating, Maximizing Man), пред­ложенная экономистами К. Бруннером и У. Меклингом, либо её модифика­ция - акронимRREEMM, что означает «изобретательный, испытывающий ограничения, имеющий ожидания, оценивающий, максимизирующий чело­век»(Resourceful, Restricted, Expecting, Evaluating, Maximizing Man) (Бру- нер,1993).

Социологический подход. Главной чертой социологической модели человека(homo sociologicus) является отказ от акцента на личном интересе индивида. Модель приписывает автономию и главенствующую роль обще­ству, т.е. социальным институтам, нормам и правилам поведения. По мне­нию В. Радаева социология не занимается тем, что называют «человече­ской натурой». Ее интересуют действия людей как членов общества, обу­чающих друг друга социальным нормам поведения, входящих в состав оп­ределенных социальных групп и организационных структур. Индивид рас­сматривается здесь в совокупности своих социальных связей и включенно­сти в разнородные социальные структуры (Радаев, 1997).

В отличие от экономического, социальное действие - это форма дея­тельности, которая, во-первых, содержит в себе внутреннее субъективное смысловое единство; во-вторых, по этому смыслу соотносится с действия­ми других людей и ориентируется на эти действия. Иными словами, с со­циальным действием мы имеем дело только тогда, когда оно внутренне мотивировано, а его субъект ожидает от других людей определенной ответ­ной реакции. Таким образом, рациональное поведение человека социологи­ческого можно трактовать как следствие соблюдения им определенных со­циальных норм. Социальный человек описывается моделью SRSM (Socialized, Role-Playing, Sanctioned Man), предложенной С. Линденбергом - это «человек социализированный, исполняющий роли, поведение которого санкционировано обществом». Исполнение ролей вытекает из самого про­цесса социализации. Общество структурировано в виде множества ролей, и индивиды приспосабливаются к конкретным ролям с социально детерми­нированными характеристиками и обязанностями. Система учрежденных ролей и ролевое поведение определяют стабильные ожидания, т.е. члены общества могут в какой-то степени предвидеть поведение друг друга. Но поскольку человек с недостаточной степенью социализации может откло­ниться от своей роли, его поведение все же необходимо контролировать. Поэтому процесс социализации дополняется и подкрепляется санкциями.

Позже Линденберг ввел вторую модель, обозначаемую акронимом OSAM, - имеющий собственное мнение, восприимчивый, действующий че­ловек^intonated, Sensitive, Acting Man). Данная модель относится к эмпи­рической социологии, которая занимается социальными процессами, про­исходящими вокруг «мнений, позиций и ориентаций» (все эти явления соци­ально детерминированы). Согласно этой модели, человек имеет мнения относительно разных сторон окружающего его мира, при этом он восприим­чив, т.е. на его мнения может легко повлиять его окружение. Линденберг отмечает, чтоSRSM не является изобретательным и подчиняется лишь ограничениям, заданным санкциями и ролевыми ожиданиями. Фактор ред­кости оказывает лишь косвенное воздействие на модельSRSM, поэтому выбор исключается, и, таким образом, ничто не максимизируется. Объясняя соотношение и существенную разницу междуREMM иSRSM, Линденберг утверждает, что модельSRSM годится для описания стационарного обще­ства, однако она не способна объяснить явления, вызванные изменениями условий жизнедеятельности общества. Стационарное общество не обнару­живает изобретательности, способности к осуществлению выбора, его по­тенциал остается нереализованным и, вероятно, ограничивается достав­шимися в наследство институтами. Однако этот факт не означает, что изо­бретательность и выбор отсутствуют. Они просто не используются(Lindenberg, 1985).

Homo economicus и Homo sociologicus: поиски компромисса. Эко­номика и социология - очень «близкие» науки. До становления социологии как самостоятельной науки многие вопросы, которые сегодня относятся к предмету социологии, исследовались в рамках классической политической экономии. Очевидно, что и сегодня, несмотря на разделение наук и разгра­ничение их предметных областей, существует объективная необходимость в осуществлении междисциплинарных исследований экономистов и социоло­гов. Й. Шумпетер пишет: «Важность связей между социологией и экономиче­ской наукой мы признали, выделив фундаментальную область анализа под названием «экономическая социология» - область, в которой ни экономисты, ни социологи не могут сделать и шага, не наступив друг другу на ноги. „.Начиная с XVIII века, экономическая наука и социология расходились все дальше друг от друга, так что в наше время средний экономист и средний социолог совершенно безразличны друг к другу и предпочитают пользовать­ся соответственно примитивной социологией и примитивной экономической наукой собственного производства, вместо того чтобы применить научные результаты, полученные соседом» (Шумпетер Й., 1989). Он предлагает рас­сматривать экономическую социологию как элемент экономической науки наряду с экономической историей и статистикой.

Голландский социолог Т. Корвер тоже считает, что «трансформация классической политэкономии в неоклассическую экономическую теорию и оттеснение классической социологии в образовавшуюся нишу является ко­ренной причиной теоретического тупика в социологии. Следовательно, вы­ход из него может состоять в повторном воссоединении экономической и социологической теории и исследований, что предполагает разработку еди­ной модели человека в соответствии с принципами жесткого методологиче­ского индивидуализма» (Корвер Т., 2001).

Поискам компромисса между моделями экономического и социологиче­ского человека посвящены работы многих отечественных и зарубежных экономистов и социологов. По мнению немецкого социолога и экономиста П. Вайзе, эти модели - не более чем предельные, крайние случаи более общей модели человека, которую можно было бы назвать «homo socioeconomicus» (Вайзе П., 1993). Социологи не отвергают модельhomo economicus для раз­вития экономической социологии. Так, например, В. Радаев указывает, что «она берется в качестве одной из ключевых рабочих моделей для типологи­ческих построений, но при этом не рассматривается как единственная или господствующая». Одну из основных задач социологической науки он видит «в определении и раскрытии социальных и экономических условий, при ко­торых осуществляетсявзаимопереход экономически и социально ориенти­рованных действий.К. Бруннер считает, что рациональная модель челове­ка, принятая в экономической науке(RREMM), обладает наибольшей обоб­щающей способностью и обеспечивает единый подход для социальных наук (Бруннер К., 1993). К вопросу о том, возможен ли синтез этих моделей и насколько реальна возможность использования единой модели «социально­экономического человека», мы вернемся в заключительной части статьи.

Психологический подход. Спецификой экономической психологии яв­ляется исключительное внимание к субъективным, психологическим явле­ниям, оказывающим решающее влияние на экономическое поведение. Эко­номическую же науку интересуют не различия в экономическом поведении людей, а то общее, типичное, что позволяет строить экономические модели для прогнозирования массового поведения экономических субъектов (инди­видов, домашних хозяйств, фирм), поэтому психологический аспект поведе­ния остается за рамками экономического анализа. В конечном итоге, инте­рес экономической науки заключается в результатах выбора, в то время как психологический подход в значительной степени исследует сам процесс принятия решения, изучает внутренние причины, повлиявшие на предпочте­ния индивида.

Экономическая психология изучает закономерности взаимодействия и взаимного влияния экономических факторов и психологических явлений в регуляции экономического поведения. Проблемы экономической психологии одним из первых начал разрабатывать французский ученый Ж.Г. Тард. Большой вклад в развитие экономической психологии внес американский ученый Дж. Катона. Многие исследователи считают, что психологический человек впервые появился в трудах З. Фрейда. Соответственно считается, что главными чертами психологического человек являются импульсивность, эмоциональность, обусловленность его поведения внутренними, неосознан­ными и неконтролируемыми им психическими силами, что делает его проти­воречивым и непредсказуемым. Фрейд построил модель человека, в кото­рой биологическое начало, направляемое принципом удовольствий (Id), и интериоризированные общественные нормы(Supeego) сталкиваются и вступают в сложное взаимодействие в человеческой личности(Ego).

Другие исследователи понимают под психологическим человеком мо­дель мотивации, предложенную А. Маслоу. Иерархическая модель Маслоу (пирамида потребностей) разделяет потребности человека по уровням в порядке убывания их важности: физиологические, потребности в безопасно­сти, в любви и принадлежности к общности, в уважении и самоактуализации. Согласно этой модели каждая следующая группа потребностей проявляется после насыщения потребностей предшествующей группы.

Обе описанные выше модели психологического человека плохо корре- лируются с моделью рационального экономического человека. В рамках данной статьи для нас представляет интерес не столько сравнение этих моделей, сколько оценка влияния психологических исследований на форми­рование модели человека в экономической теории, поскольку «психология лежит в основании любой общественной науки и всякое фундаментальное исследование должно вестись в психологических терминах» (Шумпетер Й., 1989).

Ярким свидетельством признания важности психологических исследо­ваний для экономической науки явилось присуждение Нобелевской премии по экономике (2002г.) психологу Д. Канеману. В официальном заключении Нобелевского комитета сказано, что премия присуждена Д. Канеману за «интегрированное воздействие психологии на экономическую науку, в осо­бенности в том, что касается человеческих суждений и принятия решений в условиях неопределенности». Д. Канеманн получил премию совместно с В. Смитом - одним из основоположников и ведущим представителем экспери­ментальной экономической теории (experimental economics).

Главный объект исследований Канемана - это механизмы принятия че­ловеком решений в ситуации неопределенности. В 1979 появилась знамени­тая статья «Теория перспектив: анализ принятия решений в условиях рис­ка», написанная Канеманом в соавторстве с А. Тверски. Авторы этой статьи, положившей начало так называемой поведенческой экономики (behavioral economics), представили результаты огромного количества опытов, в ходе которых людям предлагалось совершать выбор между различными альтер­нативами. Согласно «теории перспектив» в процессе принятия экономиче­ских решений, индивидуумы в любом случае ошибаются. Более того, они ошибаются почти одинаково, и эта регулярность дает возможность прогно­зировать и классифицировать человеческие ошибки.

Для некоторых ученых (не экономистов) признание заслуг Д. Канемана послужило поводом для критики модели экономического человека. Нам представляются не вполне корректными широко цитируемые высказывания о том, что «Дэниел Канеман всю свою жизнь посвятил опровержению глав­ного тезиса экономической теории - о рациональности человеческого пове­дения. Дав ему премию, экономисты фактически извинились за то, что по­следние 300 лет морочили людям голову» (Фенько А.Б., 2002). «Если люди не всегда способны принимать рациональные решения, тогда многое из того, что экономисты положили в основание своей науки, должно быть пере­смотрено» (Воронов Ю.П., 2003).

На наш взгляд открытие психолога Д. Канемана не только не опровер­гает модель экономического человека, но наоборот - значительно обогаща­ет модель, расширяя области ее применения. Кстати, такой же точки зрения придерживаются и сам Нобелевский лауреат. В своем первом выступлении после получения известия о присуждении премии Д. Канеман сказал, что премия означает признание успехов в развитии бихевиористской экономики, поскольку созданы правдоподобные психологические модели поведения, которые объясняютположения экономической теории и многие экономиче­ские явления.

Эти расхождения в оценках во многом обусловлены различным пони­манием сущности экономической рациональности. Поэтому мы сочли необ­ходимым подробно остановиться на этом понятии.

Экономическая рациональность. Понятие рациональности в эконо­мической науке употребляется в ином смысле, чем в других общественных науках, где рациональное поведение трактуется ближе к его обыденному толкованию и означает - «разумное», «полезное», «правильное». Совершая выбор одного из нескольких альтернативных вариантов, экономический че­ловек руководствуется личными субъективными представлениями о его ценности (полезности). При этом выгоды могут быть не только материаль­ными, но и психологическими (духовными, социальными и т.д.) (Автономов

В.С., 1998). Необходимо отметить, что понятие «полезность» в экономиче­ской теории не тождественно понятию «пользы». Для большинства людей очевиден вред курения. Несмотря на то, что сигареты не полезны,с точки зрения экономиста они обладаютполезностьюдля курильщика. Другой пример, - специально подобранные очки для человека, страдающего близо­рукостью, обладают высокой степенью полезности, в то же время для друго­го человека с нормальным зрением, они будут обладать нулевой или даже отрицательной полезностью, поскольку в них он будет видеть хуже, чем без них.

Рациональность экономического человека тесно связана с принципом методологического индивидуализма. Широко известна цитата из фундамен­тальной работы Адама Смита «Исследование о природе и причинах богат­ства народов»: «Не от благожелательности мясника, пивовара или булочни­ка ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собствен­ных интересов. Мы обращаемся не к их гуманности, а к их эгоизму, и нико­гда не говорим им о наших нуждах, - а об их выгодах» (Смит А., 1935). Бла­годаря этим словам, экономический человек довольно скоро стал синони­мом расчетливого эгоиста. Было почти неизбежно, что авторы-классики при объяснении своей позиции начнут пользоваться языком, который непремен­но станут неверно понимать, и что таким образом они обретут репутацию людей, превозносящих эгоизм. Причина этого сразу же становится ясной, стоит нам попытаться передать правильный ход их мысли более простым языком. Если мы выразимся кратко, сказав, что люди руководствуются, и им следует руководствоваться в своих действиях, собственными интересами и желаниями, - это немедленно будет неверно понято и переиначено в ложное утверждение, что они руководствуются и должны руководствоваться исклю­чительно своими личными потребностями или эгоистическими интересами, тогда как мы имеем в виду, что им следует позволить стремиться к чему бы то ни было, что они находят желательным (Ф.А. Хайек, 2001).

Понятие «рациональность» в экономике не следует толковать в том смысле, что студент, истративший всю стипендию на букет цветов любимой девушке, «нерационален», а его приятель, отложивший большую часть сти­пендии в качестве сбережений для покупки нового телефона - «рациона­лен». С точки зрения экономиста, поведение и того, и другого является ра­циональным, если оба студента действительно выбрали наиболее предпоч­тительные для себя варианты. Приведем еще два примера. В.С. Автономов пишет: «Если под влиянием минутного настроения человек решил покончить жизнь самоубийством и рассчитал, что оптимальный способ сделать это — отравиться, то, принимая яд, он действует рационально в экономическом смысле слова» (Автономов, 1993, с.30). И второй пример из книги П. Хэйне: «Мать Тереза, получив в октябре 1979 года Нобелевскую премию мира, ре­шила на 190 000 долларов своей награды построить лепрозорий. Действо­вала ли она в своих собственных интересах? Можно ли назвать ее поведе­ние эгоистичным?» (Хейне П., 1997). Другими словами, экономическая ра­циональность в большинстве случаев означает выбор оптимального вари­анта без каких-либо требований к содержанию самой цели.

Поэтому различие в подходах к исследованию экономического поведе­ния в значительной степени определяется различным пониманием рацио­нальности представителями разных наук.

Выводы. Сравнивая модели экономического и социального поведения, мы сравниваем, прежде всего, подходы к исследованию социально­экономических явлений. Можно говорить о том, насколько хорошо та или иная модель описывает и предсказывает реальное человеческое поведе­ние, но нельзя отождествлять модель с конкретным поведением человека в реальной жизни. Любая модель строится на определенных допущениях. Модели являются инструментом анализа, и как всякий инструмент должны выбираться или конструироваться в зависимости от целей исследователя, обеспечивая лучший научный результат. Приведем простой пример. Пред­положим, задача состоит в определении размеров комнаты. Для измерения можно воспользоваться линейкой или рулеткой, а можно измерить ширину стен шагами. Результаты измерения будут различаться точностью, затрата­ми времени, ресурсов и пр. Выбирая инструмент, важно четко сформулиро­вать цель. Если приоритетом является точность, то, вероятно, следует по­тратиться на приобретение рулетки. Если же требуется выполнить действия максимально быстро и/или с минимальными затратами, - нужно измерять шагами. Соответственно, если задача заключается в измерении расстояния от дома до места работы, то потребуются другие инструменты и, возможно, другие критерии. На основании сказанного выше, можно сделать следующие выводы.

1. Каждая из моделей (Homo economcus иHomo sociologicus) по­зволяет решать определенный круг задач в рамках «своей» науки, поскольку фиксирует те свойства человеческого поведения, которые представляют интерес для данной отрасли знания, и абстрагируется от его остальных при­знаков.

2. Вопреки распространенному мнению, мы не считаем данные модели полярными или противоречащими друг другу. Причина их противо­поставления часто кроется в некорректном понимании экономической ра­циональности и принципа индивидуализма (их трактовке в обыденном, а не экономическом смысле).

3. Мы допускаем возможность разработки универсальной моде­ли исключительно на основе экономической модели человека RREMM. В доказательство этого утверждения есть как минимум три аргумента. Пер­вый: современные достижения экономической психологии и социологии не отменяют гипотезы о рациональности экономического поведения, а только расширяют возможности его исследования. Второй аргумент содержится в высказывании Г. Беккера: экономический подход не требует, чтобы отдель­ные агенты непременно осознавали свое стремление к максимизации или чтобы они были в состоянии вербализовать либо как-то иначе внятно объ­яснить причины устойчивых стереотипов в своем поведении. Таким обра­зом, в этом он совпадает с современной психологией, придающей особое значение подсознанию, и социологией, выделяющей функции явные и ла­тентные (Беккер Г., 2003). Следует отметить, что область научных интере­сов Беккера — влияние на экономическое поведение человека отношений, обычно изучаемых другими науками (социологией, демографией, кримино­логией). В 1992 году Беккер был удостоен Нобелевской премии по экономи­ке «за расширение области применения микроэкономического анализа к широкому кругу проблем человеческого поведения и взаимодействия, вклю­чая поведение вне рыночной сферы». Третий аргумент содержится в выска­зывании представителя социологической науки: «Экономическая дисципли­на, с ее теоретической опорой на микроанализ индивидуального поведения, зачастую неспособна сохранять общество в качестве ведущего аналитиче­ского понятия. Социология же грешит противоположным недостатком: при объяснении слишком многих социальных явлений не принимается во вни­мание теоретическая ведущая роль индивидуального поведения. Следова­тельно, интеграция этих двух дисциплин должна идти по одному пути, а именно: следует признать, что теоретическим приоритетом обеих дисцип­лин является теория индивидуального действия, а аналитическим приорите­том - общество» (Корвер Т., 2001).

На наш взгляд именно модель экономического человека открывает ши­рокие перспективы для выработки единого подхода в социальных науках.

Библиография

Автономов B.C. Человек в зеркале экономической теории. СПб.: Экономиче­ская школа, 1998.

Беккер Г. Человеческое поведение: экономический подход. - М.: Изд-во: ГУ ВШЭ, 2003.

Брунер К. Представление о человеке и концепция социума: два подхода к пониманию общества // THESIS. Т.1. Вып.3. 1993.

Вайзе П. Homo economcus иHomo sociologicus: монстры социальных наук. //THESIS. - 1993. Вып. 3. С. 115-130.

Воронов Ю.П. Нобелевская премия за рынок с человеческим лицом // ЭКО. 2003. № 1. С. 27.

Канеман Д., Тверски А. Рациональный выбор, ценности и фреймы // Психо­логический журнал. 2003. Т. 24. № 4. С. 31-42.

Корвер Т. Голландский подход: всего понемногу, или экономическая социо­логия в Нидерландах // Экономическая социология. 2001, том 2, № 5, с. 113-114.

Кузьминов Я.И. Курс институциональной экономики: институты, сети, тран­сакционные издержки, контракты: учебник для студентов вузов / Я.И. Кузь­минов, К.А. Бендукидзе, М.М. Юдкевич. - М.: Изд.дом ГУ ВШЭ, 2006. Пястолов С.М., Задорожнюк И.Е. Психологический прорыв в экономической теории // Психологический журнал. - 2003. - Т. 24. - № 4. - С. 29-30.

Радаев В.В. Экономическая социология (к определению предмета) // Обще­ственные науки и современность. 1997. № 3. С. 106-113.

Роббинс Л. Предмет экономической науки // Альманах THESIS Зима, 1993, том 1, вып.1.

Саймон Г. Теория принятия решений в экономической теории и науке о по­ведении // Теория фирмы - СПб: Экономическая школа, 1995. С 54 - 72 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Соцэк- гиз, 1935. С. 17.

Хайек Ф.А. Индивидууализм и экономический порядок. М.: Изограф, 2001. - 256с.

Хейне П. Экономический образ мышления. Пер. с англ. М.: Изд-во "Каталак- сия", 1997. ^

Шумпетер Й. История экономического анализа // Истоки. Вып. 1. М., 1989. С. 267.

Фенько А.Б. Человек безумный // Коммерсантъ-ВЛАСТЬ, № 41(494) от 21.10.2002.

Knight F. Risk, Uncertainty and Profit. Boston, Mass.: Houghton Mifflin, 1921. P. 67 (цит. по Кузьминов Я.И. Курс институциональной экономики, 2006).Lindenberg S. An Assessment of the New Political Ecomony: Its Potential for the Social Sciences and for Sociology in Particular //Sociological Theory, Spring 1985, p.99-113.