Теневые права собственности в ссср (на примере лесного хозяйства), по л.М. Тимофееву

Количество значков Х показывает сравнительный объем теневых прав собственности, находящихся в руках субъектов теневых рыночных отношений.

Источник: Тимофеев Л.М. Ук. соч. С. 128.

Тот феномен, который у Л. Тимофеева назван “институциональной коррупцией”, рассматривается также и другим представителем "диссидентского обществоведения" – Симоном Кордонским. Главный институт советского общества он именует “административным рынком” – “иерархизированной синкретичной системой (где экономический и политический компоненты даже аналитически не могли быть разделены), в которой социальные статусы и потребительские блага конвертируются друг в друга по определенным, отчасти неписаным правилам, меняющимся во времени”¹⁷⁶. На этом рынке можно было приобрести практически все, но не всем. Деньги сами по себе не играли в этой системе роль всеобщего эквивалента, гораздо важнее было наличие “блата”, властных привилегий. В результате “политический рынок” совпадал в СССР с рынком обычных потребительских благ. Если на Западе политики, согласно теории общественного выбора, максимизируют прежде всего свой политический рейтинг, то в Советском Союзе – скорее личный материальный достаток: дача, пищевое довольствие и медицинское обслуживание пропорциональны административному статусу, а потому повышение уровня жизни неотделимо от продвижения по служебной лестнице. При этом легальные привилегии и льготы органически дополнялись нелегальными, официально не признаваемыми, но всем известными.

Сравнивая оба подхода, следует констатировать, что они определенным образом взаимодополняют друг друга. С. Кордонский сосредоточил свое внимание преимущественно на взаимоотношениях внутри властно-коммерческой элиты (советская номенклатура, постсоветские элитные группы – от депутатов до “воров в законе”). Тем самым создается впечатление, будто “теневые игры” велись и ведутся только в “верхах”. Напротив, Л. Тимофеев последовательно подчеркивает тотальность теневых прав собственности, в которых участвовали все – от члена Политбюро, распределяющего по своему усмотрению должности, привилегии и плановые задания, до лесника, торгующего "налево" неучтенным лесом (таблица 8.2). Таким образом, согласно административно-рыночным концепциям, в советской системе участниками нелегальных рыночных отношений был буквально каждый, и именно эта тотальность теневых рыночных связей облегчила рыночную модернизацию 1990-х гг. – рыночные институты не рождались на пустом месте, а всего лишь трансформировались из теневых в легальные¹⁷⁷.

3. Двойной дуализм советской экономики

Работы Л. Тимофеева и С. Кордонского не только подводят итоги "оптимистического" подхода к анализу советской теневой экономики, но и позволяют наметить перспективы дальнейших ее исследований. Эта перспектива заметна, если обратить пристальное внимание на некоторые детали их концепций, которые кажутся уязвимыми для критики.

Концепция “административных рынков” С. Кордонского порождает острые вопросы уже по поводу самого своего названия. Можно ли называть рынком систему отношений, где субъекты торга неравноправны, где нет свободы выбора партнеров, где нет денег как всеобщего эквивалента и где главным объектом торга становятся не столько потребительские и капитальные блага, сколько объем властных полномочий? В концепции Л. Тимофеева “рыночные” мотивы несколько приглушены, но все же дают о себе знать. Само использование понятий “черный рынок”, “рынок должностей и привилегий”, “рынок административно-хозяйственных согласований”, “рынок бартера” заставляет рассматривать его действующих лиц, как бы ни были они неприятны, в качестве главных претендентов на роль агентов “нормального” рынка. “Моралистов сегодня тревожит, – пишет Л. Тимофеев, – что вчерашние секретари райкомов сделались президентами банков и бирж и, как прежде, распоряжаются всеми материальными ценностями в стране, но только уже на правах частной собственности. Увы, таковы законы рынка, и какие бы программы приватизации ни были приняты, собственность все равно в конечном итоге осядет на руках наиболее наглых, наиболее бессовестных, наиболее нахрапистых дельцов. […] Неизбежность [этого] процесса …хорошо выразил политолог Андраник Мигранян: "То, что должно быть украдено, должно быть украдено как можно скорее. И это единственный способ прекратить грабеж"”¹⁷⁸. Однако возникает законный вопрос: насколько навыки “грабителя” подходят для производительного управления награбленным?

Таблица 8.3