Актуальность провозглашенных в ходе реформ прав,

% к респондентам данного типа (N=602)

Самостоятельные и независимые социальные действия и состояния вообще в большинстве случаев лежат пока за пределами значимого жизненного пространства. Возможность быть самостоятельным, рассчитывать на свои силы и инициативу, быть хозяином судьбы среди важнейших назвали лишь 36% респондентов – горожан трудоспособного возраста, а возможность противодействовать несправедливым действиям руководства вообще оказалась на предпоследнем месте, набрав всего 9% голосов. Примечательно, что в сельской местности наблюдалась аналогичная картина (33 и 6% соответственно). Относительно невысокая значимость самостоятельности и независимости – даже на фоне демонстрируемой лояльности экономических субъектов к либеральным правам, — сама по себе уже указывает на то, что при сохранении нынешних условий эти права еще долго будут занимать второстепенное место в значимом жизненном пространстве индивидов или же вообще находиться за его пределами.

На втором месте как у "прогрессивных", так и у "регрессивных" микросубъектов, – возможность получить (или дать детям) хорошее образование (51 и 56–58% соответственно) и работать по подходящей профессии, специальности (50 и 55–57%). На третьем месте – безопасность жизни (42 и 41–50%) и улучшение жилищных условий (44 и 35–46%), которые у "регрессивных" экономических субъектов дополнялись возможностью получить хорошую медицинскую помощь (47–54%), а у "прогрессивных" — трудовой самореализацией, работой в полную силу, реализацией способностей (44% против 31–35 % у "регрессивных").

Таким образом, в значимом жизненном пространстве экономические субъекты из регрессивных типов относительно чаще делают акцент на материальной, образовательной и медицинской осях, а также оси стабильности жизненных позиций. Отличительная особенность "прогрессивных адаптантов" – в той важности, которую они отводят осям самостоятельности и трудовой самореализации, то есть изменениям в возможностях социального действия в новых условиях в сравнении со старыми. Примерно в равной мере обе группы принимают во внимание профессиональную, жилищную ось и ось безопасности.

А вот многие из в принципе значимых для индивидов возможностей не попали в группу важнейших и находятся сегодня на обочине значимого жизненного пространства. Так обстоит дело с возможностью поступать по своим моральным принципам, убеждениям (22% у "прогрессивных" и 10-12% у "регрессивных"), возможностью отстоять свои права законными способами (20 и 14-19%), противодействовать несправедливым действиям руководства, быть независимым от него (3 и 9-18%), открыто отстаивать свои взгляды и убеждения (13 и 6-12%), регулярно ездить в другие поселения на отдых, к родным (9 и 16-21%), мигрировать (9 и 1%) и др. Периферийное место этих возможностей в значимом жизненном пространстве индивидов определяет относительно неблагоприятные перспективы институционализации и интернализации многих провозглашенных в ходе реформ неэкономических прав.

Что касается социально-экономических прав, то, судя по тому, что ядро значимого жизненного пространства индивидов приходится на пространство социально-экономическое, их шансы на интернализацию и институционализацию, в принципе, выше, чем у остальных прав, хотя при одном "но". Эти шансы реализуются только в том случае, если указанные права и предполагаемые ими новые правила игры будут облегчать продвижение экономических субъектов в значимом для них отношении или/и предоставлять им ранее неведомые значимые возможности. Как часто обращаются к провозглашенным в ходе реформ правам экономические субъекты низшего уровня, пытаясь достичь значимых для себя целей в новом институциональном пространстве?

В реальной жизни к новым правам обратилась пока относительно небольшая часть социальных субъектов. "Пик" приходится на приватизацию (30% в городе, 36% — в селе) или покупку жилья (10% — в городе, 3% — в селе). На возможность работы на предприятии, которое само определяет объемы производства (что, впрочем, мало зависит от их выбора), указали 31% респондентов. В частное лечебное учреждение или к частному врачу обращались 21% респондентов. Столько же считают, что получают более полную информацию о состоянии дел в стране, в своем поселении (в селе таких 10%). Еще 16% городских жителей свободно, не опасаясь наказания, выражают и отстаивают свои убеждения (в селе их в два раза меньше — 8%); 13% работают (работали) в нескольких местах без разрешения с места основной работы (в селе – 2%). Использование остальных новых прав, как правило, не превосходило 10%-го барьера. Примечательно, что доля участвовавших в забастовках (3%) и подписывавших воззвания против тех или иных решений властей (4%) в городе и селе примерно одинакова. Однако в городе гораздо шире распространены иные формы протестных действий: митинги, акции протеста (7%). Вступление в добровольные объединения, движения, партии наблюдалось в единичных случаях в городе и совсем не обнаружилось в селе. Одинакова доля городских и сельских жителей, которые имеют (или имели) собственное дело – 5%.

Таким образом, степень активного погружения в новое институционально-правовое пространство сегодня невелика. Конечно, она выше у "прогрессивных адаптантов", чем у "регрессивных". Первые, как уже отмечалось, чаще реализовывали право на создание собственного дела (13% против 0–2%) и работу в нескольких местах без разрешения с места основной работы (26% против 8–10%). Они чаще приватизировали ранее имевшуюся квартиру (38% против 20–29%). Имея более высокий материальный статус, они чаще покупали квартиры (19 против 4–7%), ездили за границу (24 против 1%), учились сами или обучали детей в платном учебном заведении (16 против 2–4%), обращались в частное лечебное учреждение или к частному врачу (45 против 8–11%). Наконец, они чаще, чем "регрессивные адаптанты" и "НЕадаптанты" воплощали в жизнь право свободно, не опасаясь наказания, выражать свои взгляды, отстаивать убеждения (27 против 7–10%) и др.

Однако эти различия между типами не нарушают общей тенденции: в современных условиях повсеместно все права, по существу, реализуются в гораздо меньшей степени, чем можно было бы ожидать исходя из заявленной их значимости. Так, возможность работать на предприятии, которое само определяет объемы производства, цены, зарплату, реализовали 43% городских жителей трудоспособного возраста из числа тех, кто находит это право важным. Работают (работали) в нескольких местах без разрешения с места основной работы 24% из числа тех, кто указал на это право как на значимое; 13% — имеют (имели) собственное дело (в селе – 21%). Приобрели в частную собственность земельный участок 20% из числа назвавших это право значимым. Относительно многочисленна и доля тех, кто приватизировал квартиру – 39% из числа тех, кто находит это право важным. Ровно столько же обращалось к тем или иным формам протестных действий (забастовки, митинги, акции протеста, подписи воззваний). Не опасаясь наказания, свободно выражают существенное для них право на свои убеждения 31% респондентов. Получают более полную и достоверную информацию о состоянии дел в стране, в своем поселении 25% из числа тех, кто указал на это право как на важное. Обратились к частному врачу 32% из числа тех, кто отнес к значимым право на хорошую платную медицинскую помощь. Учатся сами или учат детей в платном учебном заведении, на контрактной основе 23% из тех респондентов, для которых это право важно.

Правда, есть два экономических права, реализуемых гораздо большим числом лиц по сравнению с тем, кто находит эти права важными: возможность работы на предприятии, которое само определяет объемы производства, цены, зарплату; а в селе – возможность приватизировать жилье. В самом деле, для наемных работников право руководителей предприятий самостоятельно регулировать размеры зарплаты сегодня нередко оборачивается полным бесправием по отношению к начальству. А приватизация жилья в селе в большом числе случаев была вынужденной: селян заставили приватизировать квартиры в совхозных домах, эти квартиры (дома) сняли с обслуживания, возникшая же при этом "собственность" не ликвидна: уезжая, ее не продашь. В этих случаях включение в новое институционально-правовое пространство не сказывалось благоприятным образом на динамике значимых жизненных возможностей индивидов и их домохозяйств, а потому и не ценится ими.

В целом только 9% (как в городе, так и в селе) из числа тех, кто нашел те или иные провозглашенные в ходе реформ права важными, уже воспользовались всеми ими. Почему же не воспользовались важными для них правами остальные?

Одни (19%) просто еще не успели и отмечают, что для осуществления значимых для них новых прав сегодня, в принципе, нет особых препятствий (среди "прогрессивных адаптантов" таких 39%, среди "регрессивных адаптантов" и "неадаптантов" – 12 и 4%). Другим помешал возраст, состояние здоровья, семейные обстоятельства (9%), а также недостаток знаний, опыта, внутренняя неготовность (16%).

В то же время велики барьеры и ограничения на пути к новым правам, зависящие от внешней среды. Каждый четвертый респондент не воспользовался важными правами потому, что они существуют лишь "на бумаге", в действительности же пока нет условий для их реализации; 26% не могут реализовать новые права потому, что пока нет надежных механизмов защиты их интересов со стороны государства. Причем менее сильные "регрессивные" типы нуждаются в таких механизмах в 1,5–1,6 раза чаще, чем "прогрессивные". На первое же место (46%) все типы экономических субъектов ставят отсутствие возможностей реализовать новые права из-за недостатка (отсутствия) у них нужных денежных накоплений, возможностей взять кредит и др. Среди "прогрессивных адаптантов" этот ограничитель назвали 29%, а среди "регрессивных адаптантов" и "неадаптантов" – соответственно 42 и 49%.

Важно отметить, что данный ограничитель сам в значительной степени порожден теми правилами игры, которые реализовывали реформаторы и которые неоднократно приводили к утрате экономическими субъектами их личных сбережений, нарушению права на своевременность выплаты заработной платы. С последним, в частности, столкнулись 85% "неадаптантов", 74% "регрессивных адаптантов" и 51% "прогрессивных адаптантов".

Другая причина, обусловившая низкую доступность новых прав, равно как и социоструктурные различия в степени их доступности, связана с особенностями институционально-структурной политики реформаторов. Ее следствием явились, в частности, большие различия между "прогрессивными" и "регрессивными" типами экономических субъектов по отраслевой принадлежности места работы, а также профессионально-должностному статусу. Не случайно отличительная особенность "прогрессивных адаптантов" – высокая доля занятых в финансово-торговой сфере (31%). Если в других типах в сфере финансов не занят никто, то здесь – почти каждый пятый (18%). По доле занятых в торговле (13%) он также обгоняет другие типы: в 1,6 раза "регрессивных адаптантов" и в 4,3 раза – "регрессивных НЕадаптантов". А вот доля занятых в промышленности здесь наименьшая (12%) и уступает регрессивным типам соответственно в 2,5 и 3,4 раза. Почти каждый четвертый "прогрессивный адаптант" – руководитель, а каждый третий – специалист. Причем по доле руководителей в своем составе они намного превосходят регрессивные типы: почти в 2 раза "регрессивных адаптантов" и в 8 раз "регрессивных НЕадаптантов". По доле специалистов превышение — в 1,5 раза. Доля рабочих здесь, напротив, минимальна: неквалифицированных – почти нет, а квалифицированных – лишь 14%, что в 3,2 — 3,7 раза меньше, чем в регрессивных типах.

В меняющемся обществе глубина приверженности новым правам и правилам игры в значительной степени определяется сопоставлением их с правами утраченными, с правами, которых сегодня индивидам недостает. В настоящее время экономические субъекты всех типов, и в особенности регрессивных, активно демонстрируют нехватку ряда социально-экономических прав, многие из которых у них имелись в дореформенный период (табл. 3.2).

Готовы ли экономические субъекты низшего уровня в современных условиях отказаться от каких-либо новых прав в обмен на возвращение старых? Специфика институционально-правовых предпочтений как "прогрессивных", так и "регрессивных" экономических субъектов состоит в том, что в этих предпочтениях сегодня соседствуют не всегда совместимые элементы: индивиды хотят обрести новые права, но не потерять старые (права-гарантии). Они не готовы отказаться от тех или иных новых прав ради возвращения старых, но и старых прав терять не хотят, что, разумеется, не всегда возможно. Так, никто из "прогрессивных адаптантов" и лишь 21–23% "регрессивных" адаптантов и Неадаптантов готовы отказаться от всех новых (провозглашенных в ходе реформ) прав взамен возвращения старых. Поэтому, в полном соответствии с теорией Джека Брема, психологическое реактивное сопротивление населения будет возникать как в случае отказа от новых прав, так и в случае невозвращения ликвидированных прав-гарантий. И это негативно будет сказываться как на устойчивости ролевых ожиданий и строгости санкций за отклонение от них, так и на субъективных оценках экономическими субъектами динамики своей свободы в условиях реформ. Не случайно из теории Д. Брема следует, в частности, что опаснее предоставлять народу свободы на некоторое время, чем не предоставлять их вообще; добавлю от себя, что не менее опасно провозглашать новые права, не создав условий и механизмов их реализации.

Таблица 3.2