Креативно-нормативный потенциал и перспективы среднего класса в России

Роль субъективных, личностных факторов в формировании новой социальной структуры замечена всеми исследователями социальных процессов и не является новостью¹³⁹. Это очевидная закономерность «переходных обществ». «Динамическая личность», разбивающая «кристалл обычая» по Тойнби¹⁴⁰, инновационная (новаторская) личность по Хагену¹⁴¹ описаны именно для таких эпох, когда внешние трудности служат толчком к социальному творчеству. Люди, в силу внешних обстоятельств и личностных качеств, сами определяют свою позицию в изменившихся условиях, статус, ищут ресурсы, и в конечном итоге, адаптируя к изменившейся реальности старые правила игры, создают предпосылки для новых норм. Это происходит во многих группах населения, относимых к среднему классу, в которых особенно неустойчив баланс социальной мобильности (имея в виду все ее направления) и смещения статусных позиций. Это следует сказать о многих маргинализированных группах населения.

В контексте этих рассуждений представляется возможным сформулировать парадоксальную гипотезу о том, что основной функцией среднего класса в современной России стала творческая – творить самого себя, преобразовывая некоторые социальные нормы или, напротив, формируя методы для сохранения и утверждения «несмотря ни на что» прежних норм и, в конечном итоге воздействуя на процесс формирования институциональной среды наиболее социально-оптимальным (в силу сохранения достаточно высокой планки понимания сути своей профессии) образом.

Для ее обоснования обратимся к анализу поведения субъектов на микроуровне, выбрав в качестве объекта социопрофессиональную группу ученых, а в качестве методологии – качественную стратегию. Данная группа — традиционна для состава среднего класса. В западных обществах ей принадлежат высшие позиции в иерархии среднего класса. В российском обществе положение этой группы весьма драматично. Оно определяется ситуацией глубокого разрыва между низким и нестабильным уровнем дохода и высоким уровнем образования, лежащим в основе ситуации статусной рассогласованности, присущей ей в современных условиях и типичной для многих потенциальных групп российского среднего класса, обозначенных нами ранее как «постспециалисты».

Эта ситуация дополняется порожденным противоречивым состоянием российской науки социальным престижем статуса ученого. Она становится основанием для отнесения ученых к группе новых бедных или работающих бедных¹⁴². Как следствие происходит хорошо известное сегодня бегство из науки (в бизнес, в маркетинг и т.п.) или бегство науки, особенно «молодой», за рубеж, именуемое «утечкой мозгов». Однако академические научные коллективы продолжают существовать, базируясь, в основном, на энтузиазме ученых, подкрепляемом грантовой системой финансирования отдельных проектов и различного рода подработками.

Таким образом, в положении этой социально-профессиональной группы концентрируется суть противоречий положения среднего класса в современном российском обществе, заключающаяся в фактической институционализации на уровне государственной политики маргинализированного статуса его представителей. Здесь также переплетаются социальные траектории и коллизии сосуществования «старого» и «молодого» средних классов, и возникающий конфликт старых и формирующихся норм, ценностей и образцов поведения составляет суть маргинальной ситуации, преодоление которой осуществляется в различных стратегиях.

Кратко суть рассматриваемой проблемы можно охарактеризовать следующим образом. Бесперспективность деятельности многих научных центров, институционализированный государством отрыв среднего уровня академических зарплат даже от уровня прожиточного минимума, фактически официально сдвигающий ученых в разряд депривированных групп населения на рынке труда (по разным причинам, которые здесь не рассматриваются), вступают в противоречие с объективно высоким социальным статусом, в основе которого – высокий уровень образования, креативный потенциал, высокие ценностно-нормативные установки. В исследовании нормативно-креативного потенциала ученых представляют интерес стратегии, направленные на выработку моделей и механизмов сохранения своего социально-профессионального статуса, его уровня и социального престижа.

Каким образом это происходит – проследим на данных исследования стратегий поведения различных групп на рынке труда¹⁴³, используя методологию качественного анализа полуструктурированных интервью (в выборку попало 35 сотрудников двух институтов Российской академии наук естественно-научного профиля в Москве¹⁴⁴, среди респондентов 18 мужчин, 17 женщин; 18 человек моложе 40 лет, 17 – старше, с примерно одинаковым распределением по полу в обеих возрастных группах).

Давая характеристики институциональной среды, в которой существует российская наука, респонденты не жалеют темных красок и негативных метафор. В таком состоянии дел чаще обвиняется государство, в частности, институты управления наукой («…вот там стоит этот самый, президиум, который имеет статус … госслужащих в ранге министерства. Зарплата 8 тысяч, если считать уборщиц. Какое им дело до этого быдла, которое в институтах…»; «Есть такой фонд РФФИ — правила меняются каждый год»). Респонденты указывают на неопределенность ситуации, бесперспективность («Все совершенно дохлое у нас…», руководитель). Соответственно, негативно характеризуются и удовлетворенность положением дел, и собственные перспективы. Тем не менее люди остаются работать и приток молодых в науку достаточно интенсивен. В исследуемом институте за годы упадка произошла «кристаллизация», достаточно четко расставившая людей по определенным местам. Одни ушли в другие сферы деятельности, чаще всего в бизнес, коммерцию, продолжая числиться в НИИ. Но выделилась часть активно работающих в науке людей. По подсчетам одного из руководителей подразделений института, «приблизительно 20-30 процентов популяции научных сотрудников… активно участвуют в грантах… Остальные находятся ... в таком покоящемся, спящем состоянии — работают, но не очень активно…». Главный фактор такого разделения – интерес, потребность в научной работе, иными словами, отмечаемый многими исследователями личностный фактор. «Есть люди, которые хотят работать – они ищут какие-то пути, способы решить проблемы, и у тех людей есть какие-то явные перспективы, а есть люди, которые выдохлись, они живут тем, что есть. Сейчас все зависит от человека, личности, как он работает, что он хочет, чего он может добиться, какие цели перед собой ставит» (сотрудница отдела аспирантуры).

Анализ интервью абсолютно четко подтверждает эти наблюдения. Он позволяет увидеть, как процессы адаптации постепенно изменяют среду, отношения, распределение ролей, приводя к формированию новых норм. Суть этого процесса в следующем. Существует официальная структура занятости в сфере науки, с устоявшейся иерархией отношений, карьерного продвижения, системы материального вознаграждения, поощрения и т.д. Но одновременно с этим работники РАН участвуют в другой системе занятости, которую можно назвать «теневой». Она и дает возможность существовать – выживать или обеспечивать вполне достойный уровень жизни. При ближайшем рассмотрении можно выделить два основных типа поведения ученых в отношении сохранения своего статуса по степени воздействия на институциональном уровне.

«Интенсивный» тип – формирование новых норм и отношений в науке. Здесь можно выделить различные виды деятельности, направленные преимущественно на разработку научного направления или на зарабатывание денег для науки. Ведущими в этом процессе становятся отдельные индивиды, и важны не только характер, личностные свойства, но и сформированные в процессе прежней деятельности убеждения, установки. Это можно проследить на примере одной из лабораторий, считающейся, по признанию молодой сотрудницы, «элитной». Вместе с изменением условий здесь произошла смена стиля управления, отражающая смену стиля самого существования науки. Бывший заведующий лабораторией передал бразды правления своему более молодому коллеге, потому что «…почувствовал, что нужно в современных условиях искать какие-то новые подходы, которые мне… или не знакомы, или неприятны… Раньше мы были зависимы, так сказать, только от государства. Это что-то такое великое, благородное. Мы понимали, что мы государевы люди. А сейчас мы просим гранты во множестве источников, каждый раз стелемся… Как на базаре мы продаемся». Теперешний руководитель лаборатории принял новые правила игры: «Сейчас очень нелегко. Куча отрицательных моментов, которые неприятны. Но приходится принимать их. Один из таких тяжелых моментов научной жизни, впрочем, как и в других областях деятельности в нашей стране, — это то, что произошла резкая смена правил игры. С патерналистического подхода — стабильные ставки и прочее, то что называлось у нас уверенностью в завтрашнем дне, — мы перешли в режим, несколько похожий на западный, но, как всегда, и в этом смысле мы отличаемся, на худший западный стиль… Ты получаешь этот грант, но ты не знаешь, какие это деньги, на сколько лет…». В результате создан вполне успешно действующий механизм того, что респондент определил как научный менеджмент, благодаря которому деятельность лаборатории развивает определенное научное направление и в то же время обеспечивает вполне приемлемый уровень оплаты труда сотрудников. Другой вариант в рамках этой же модели описывает заместитель директора института и по совместительству руководитель инновационной фирмы: «Эта фирма занимается и научной деятельностью… Но в нашей стране высокие технологии и деньги – вещи разные. Мы продолжаем вкладывать деньги в высокие технологии, а деньги фирма зарабатывает в основном коммерческой деятельностью, но вполне пристойной. Мы оптовые поставщики и представители нескольких солидных иностранных фирм». В конечном итоге благодаря деятельности такого типа образуется достаточно высокий (по крайней мере, устраивающий и сотрудников, и самих «научных менеджеров») уровень оплаты труда, который компенсирует потерю социального престижа группы ученых в целом в обществе по этому показателю, по крайней мере, «вытягивает планку» материального благосостояния до среднего, приемлемого уровня.

К этому типу поведения можно отнести сочетание научными работниками видов деятельности (подработок, вторых мест работы, грантов и т.д.), подчиненных не просто поддержанию определенного материального уровня, но формирующих активную научную деятельность. Именно деятельность, основанная на научном интересе, остается главным мотивом и занимает центральное место. Результаты исследования Института естествознания и техники РАН позволяют предполагать, что эта группа достаточно велика: по этим данным, половина опрошенных научных сотрудников не хочет иметь заработков вне науки, поскольку не считает возможным отвлекаться от основного дела¹⁴⁵. В целом же структура подработок в сфере науки по данным этого опроса такова:

Таблица 6.5¹⁴⁶