Местные власти на финансовом рынке – новые альянсы

Хорошо ли, плохо ли – теперь регионы вынуждены сами искать источники доходов и управлять финансовыми потоками в качестве ответственных инвесторов. Прежде всего регионы, оставшись без федеральных средств вынуждены полагаться на собственные возможности заимствований и производительное вложение капитала.

Несколько лет назад казалось, что дешевые деньги в необходимом объеме регионы смогут быстро и напрямую заимствовать на внешнем рынке. Техническая подготовка к эмиссии облигаций оказалась не самой сложной проблемой для регионов. Число профессиональных посредников сегодня явно создает известное конкурентное напряжение на рынке соответствующих услуг. Проблемой оказалось эффективное вложение средств в доходные инвестиционные проекты. Это можно было предвидеть заранее, ведь время необходимое для подготовки эмиссии не превышает 6 месяцев, а подготовка хорошего инвестиционного проекта редко когда укладывается в один год. Эту разницу многим регионам пришлось почувствовать лишь когда стали приближаться сроки погашения. В общем сказалась неподготовленность той самой инфраструктуры, которая обеспечивает полный цикл управления финансовым потоком от привлечения средств, управление проектом и распределением доходов.

Опасности массового невозврата при неконтролируемых внешних заимствованиях субфедерального уровня вызвали резонное противодействие федеральной власти, усмотревшей в такой практике перспективу утраты управляемости консолидированным внешним и внутренним долгом России. После трудных переговоров с Парижским и Лондонским клубами наших кредиторов стала особенно понятна необходимость жестких рамок субфедеральных заимствований на открытом рынке. В итоге региональным администрация не только обозначена планка увеличения их задолженности, но и определено, что привлекаемые средства должны использоваться лишь на погашение внутреннего долга, а не для того, чтобы проводить самостоятельную инвестиционную политику.

Регионы, куда стремятся московские финансовые структуры, весьма разнятся между собой по экономической стратегии и тем самым определяют весьма различную политику проникновения и закрепления в них банковских институтов.

При этом не верно представлять себе российские регионы в том виде, как мы знаем 89 субъектов Российской Федерации. В России достаточно четко обозначилось такое явление как межрегиональные альянсы, включающие сразу несколько субъектов федерации, которые постепенно приобретают в лице крупнейших российских банков и финансово-промышленных групп своих стратегических партнеров. В их числе Северо-Запад, Калининградский анклав, Сибирь, Поволжье, Юг России и некоторые другие. Первыми формами мезорегиональной интеграции стали 8 экономических ассоциаций субъектов Федерации: Северо-Запад , Черноземье , Большая Волга , Сибирское Соглашение , Северо-Кавказская, Дальневосточная, Уральская, ассоциация областей Центральных районов России. Большинство из них становятся существенным фактором экономической и политической жизни государства, с которым начали считаться и органы федеральной власти, пытаясь управлять интеграционными процессами и направлять их в русло законодательного разделения полномочий в сфере исполнительной власти, пресекая в то же время попытки политизации этих союзов.

Эту тенденцию можно считать объективной основой для циркулирующих уже не первый год разговоров о таком явлении как укрупнение регионов с соответствующим пересмотром административно-территориальной сетки страны. Из этого следует, что вопреки заверениям ряда аналитиков, что с приходом крупного капитала в регионы будут окончательно нейтрализованы центробежные тенденции в Федерации, – не вполне обоснованы. Если предположить, что в ближайшие годы будут повторяться такие острые противоречия какие можно было наблюдать вокруг приватизационного конкурса Связьинвеста , то не составит труда представить себе, что свои политические системы в регионах способны лишь усилить это противостояние, придав последствиям более широкую комплексность и долговременность.

Нельзя сказать, чтобы в регионах не ждали инвестиций и соответственно банков, которые их могут предоставить. Вопрос в подозрительном отношении к приезжим в части правил распределения прибыли.

Здесь еще сильна инерция старых подходов. Закрепится при новой структуре владельцев смогут немногие из сегодняшних лидеров администрации и директорского корпуса. Отсюда желание заработать на приличную пенсию . Доходы часто воспринимаются как откаты и результат дележа каких-то чужих денег, которые не принадлежат ни инвестору, ни тому, кто их привлекает.

Чтобы оценить психологию региональных руководителей надо видеть, что они изначально стремились оставить за собой контроль за предприятиями (к которым сегодня начал проявляться активный интерес). Хотя бы потому, что основная часть этих руководителей пришла в администрацию с этих же предприятий. Но поскольку предприятия всех своих денег лишились и живут на кредиты под оборотные средства, с государством игры закончились, поскольку его бюджет окончательно свелся к пенсиям и зарплатам госслужащим, то нынешняя смычка региональных руководителей и директоров функционально работает как последний бастион на пути неизбежной, скорой и окончательной продажи.

Центральная власть недовольна ситуацией, которая сложилась на местах – приватизационные органы субъектов федерации в 1997 г. дали бюджету всего 354 млрд. руб., в то время как федеральное правительство собрало почти 10 трлн. руб. Правительство склонно видеть в этом даже некий умысел, поскольку во многих субъектах федерации доходы местных бюджетов от приватизации превышают отчисления в федеральный бюджет в 10-45 раз. И дело совсем не в том, что нечего продавать.

У некоторых регионов появились видимые межрегиональные амбиции в процессе финансовой экспансии. Правительство Москвы, например, решило принять участие в покупке 11% акций ульяновского автозавода (УАЗ). Это намерение не только логично продолжает линию на работу с автогигантами, начатую с АЗЛК и ЗИЛа, но и знаменует выход на финансовый рынок административного лидера.

Лишь немногие регионы поняли роль не только торжественных банкетов и презентаций, связанных с инвестициями, но и сложность технологии привлечения и управления капиталами. Еще глубже предстоит вникнуть регионам в то, что они принимают на себя риски, связанные с возможной неудачей или во всяком случае с тем, что они должны платить за те решения, которые предоставляют им большие гарантии.

Так что противостояние регионов и федерального центра имеет под собой вполне зримый базис из наивных представлений о технологии работы с финансами и по мере взросления региональных элит эти недоразумения будут сниматься.

Как это не покажется странным, но российские коммерческие банки были последними игроками на финансовом рынке, которые отказались от игры в финансовую пирамиду с федеральным долгом и обратили свое внимание на альтернативные инструменты.

Даже крупнейшие финансовые группы не могут игнорировать факт политического и институционального обособления регионов. Так что их желание обзавестись политической оболочкой для своего регионально сконцентрированного бизнеса будет поддерживать стремление администраций к известного рода альянсу с избранными банковскими структурами. Это обстоятельство рождает новый тип политической стратегии в регионе.

Финансовый капитал, со своей стороны, должен реагировать на такую структурно-институциональную эволюцию экономической системы и перераспределяться в соответствие с новым характером распределения центров принятия экономических решений. Такие центры (чем бы еще не объяснялось их формирование) стали фактом сегодняшней жизни, реальностью корпоративной политики крупнейших компаний, но пока слабо осознанным элементом государственной стратегии.