1. Эволюция взглядов на экономическую роль государства (фритредерство и протекционизм)

Фритредеры (от англ, «free trade» - свобода торговли) провозгла­шают принцип невмешательства государства в хозяйственную жизнь или же сводят его к незначительным дозам. Они полагают, что экономические законы, конкуренция, сам рынок осуществят саморегулирование хозяйства и обеспечат справедливую прибыль без посторонней внешней помощи. «Не мешайте, дайте дорогу!» - к этому сводится известная формула «Laissez faire» (фр.). Государство со своей опекой, по их мнению, порож­дает иждивенчество, снижает дееспособность производителя, ведет к ка­зарменному бюрократизму, коррупции, торможению (даже стагнации) производительных сил. Такие идеи преимущественно разделяли А. Смит, Д. Рикардо, Т. Мальтус, И. Бентам, Ж. Б. Сэй и многие другие ученые. Их исповедуют нынешние либералы, неоклассики, монетаристы (отчасти), немецкие теоретики «свободного рыночного хозяйства» и их последовате­ли.

С концепцией фритредерства смыкается теория утилитаризма. Один из ее основателей И. Бентам верил, что недостатки общества (эконо­мики) могут изгладиться когда-либо сами собой. «Спокойствие», «поря­док» и «всеобщая польза» достигаются путем элементарного стремления индивидуума к собственной пользе и счастью. Эти стремления в совокуп­ности и составят всеобщее благоденствие. Отсюда: что выгодно компании, то выгодно стране.

Итак, «интерес общества - сумма интересов отдельных членов». Ну^а как быть, если интерес индивидуума противоречит общественному инте­ресу? Ведь подобные противоречия во множестве несомненно разъедают целостность общества, хозяйства.

Сторонники невмешательства государства в экономику исследУ°^т «хозяйственную жизнь людей, как сложилась бы она, если бы государств" допускало свободное проявление общественных сил, и люди, как и веШ^и>

345

двигались бы без трения и противодействия, во времени и в пространстве, не повинуясь никакой другой силе, кроме всепроникающего принципа хо­зяйственности».' Иными словами: не государство управляет торговлей, а, напротив, торговля - государством.

По общему правилу подобная точка зрения выгодна стране, подав­ляющей соперников на мировом рынке своим могуществом, а внутри -конкурентоспособным (изначально или впоследствии) отраслям и отдель­ным преуспевающим бизнесменам. Они и определяют политику невмеша­тельства, так как намерены управиться самостоятельно. Англия в противо­вес континентальной Европе и была таким баловнем судьбы: мастерской мира и владычицей морей. Недаром в Европе поговаривали тогда, что фритредерство - «коварное изобретение туманного Альбиона», а для ма­нуфактур континента безусловно необходима поддержка.

Фритредерство изначально имело серьезный изъян. Ведь любое об­щество стабильно лишь в том случае, если держится каким-то цементи­рующим делом. Речь идет о концентрированном выражении общества в форме государства, о функции жизнеобеспечения, отмеченной еще Плато­ном в его Идеальном государстве. Именно самосохранение существования каждого человека оправдывает наиважнейшую функцию каждого государ­ства. «Совершенно ясно, что чисто рыночное распределение отнюдь не га­рантирует реализацию первого и неотъемлемого права человека - права на жизнь. Или на доход, который обеспечил бы стандарт благосостояния, га­рантирующий достойное существование вне зависимости от наличия фактора производства, форм и результатов хозяйственной деятельности»². Таковы аргументы против фритредерства.

Н.Г. Чернышевский сетовал, почему политическая экономия «не из­бавилась ещё от опасности впадать в руки людей, доказывающих, напри­мер, что в промышленном мире все наилучшим образом устраивается само собой. Отчего политическая экономия до сих пор не освободилась от не­обходимости спорить против этих убийственных нелепостей?»³

В противоположность фритредерам протекционисты, напротив, опираясь на идеи государства, как «шествие бога по миру» (Гегель) на его всесилие и универсальность, толкуют о значительном'вмешательстве госу­дарства в хозяйственную жизнь.

В XX веке идеи «Большого правительства» имели конкретное во­площение в практике грубой, устрашающей государственной силы, прус­сачества, тоталитаризма, в огосударствлении не только экономики, но и по сути дела всей общественной жизни. Идеи и практика государственно-монополистического капитализма, известный «фюрер-принцип» в Герма­нии, в какой-то форме в Италии и Испании в 30-40-х годах, а также про-346

цесс повсеместного огосударствления, глобальной национализации, при­нудительного обобществления, императивного планирования, жесткого командного администрирования в социалистических странах —красноречи­вый тому пример.

Идеологи протекционизма полагают, что только государство в со­стоянии поддержать отечественную экономику, оно должно опекать, суб­сидировать, дотировать те отрасли, которые по той или иной причине не смогли пока стать эффективными, но они чрезвычайно важны в макроэко­номическом аспекте. Государство, - считают они, - обязано взять на себя целые отрасли и сферы народного хозяйства ради устойчивости и стабиль­ности всех субъектов экономики. Государство осуществляет многоликие хозяйственно-организационные функции; можно даже толковать о госу­дарственном управлении экономикой как по вертикали, так и по горизон­тали.

Эти два радикальных направления трактовки государственного регу­лирования экономики, разумеется, не исключают великого множества промежуточных воззрений. Речь идет о трактовках степени вмешательст­ва государства в экономику, допустимых формах и методах воздействия, об оптимальных размерах государственного сектора и т.п.

Доведенные до своих крайних пределов оба направления не имеют будущего.¹ Поиск «золотой середины» между необходимостью госу­дарственного воздействия и обеспечением личной свободы агентов произ­водства и граждан - неотъемлемая черта исторического процесса. И этот поиск будет происходить непрерывно, динамично, с учетом прошлого опыта, прежних ошибок и перспективных прогнозов.

Существует устойчивый стереотип, что период так называемой «свободной конкуренции» сводил роль государства к положению ночного сторожа, не более того. Откуда взялась распространенная иллюзия о ничтожной экономической роли государства в этот период? Возвратимся к спору между сторонниками государственного вмешательства и представи­телями свободной торговли. Поскольку фритредерство господствовало в ряде стран, складывалось обманчивое впечатление, что этот период разви­тия был свободен от экономических функций государства.²

Эту точку зрения отстаивала так называемая манчестерская школа (ассоциация предпринимателей), которая на первых порах протестовала против покровительственных пошлин, хлебных законов, фабричного законодательства, надеясь собственными силами, без государственной поддержки справиться со своими конкурентами. Но «практические по-

347

следствия этой теории заставили их самих усомниться в её правильно­сти» '- К концу 70-80-х годов среди английской буржуазии, стоящей на манчестерских позициях, наметился отход от этих принципов. Если А.Смит в целом выступал против государственного вмешательства в хо­зяйственную жизнь страны (хотя и был в этом непоследователен), а напро­тив, многие немецкие экономисты того времени, ратовали за государст­венное вмешательство во имя помощи «отечественным» мануфактурам, то это отнюдь не значит, что в самой Англии в то время государство было экономически пассивным, а в Германии активным.

Общество и государство образуют сложную взаимодействующую систему. Дела государственные решаются каждый раз в таком объеме и в том виде, какой определяет экономически господствующий слой общества. Этот же тезис распространяется как на государство в целом, так и на от­дельные части государственного аппарата. В силу указанных выше причин в Англии и в США до начала XX века почти отсутствовала разветвленная государственная бюрократическая машина (слой профессионального чиновничества). Но означает ли это слабость государственного управле­ния, государственной власти вообще? Конечно, нет.

Если считать государственное управление одной из форм осуществ­ления власти, то естественно предположить, что действие политической власти не знает перерыва во времени в любой стране. Сказанное имеет универсальное значение и распространяется на экономическую политику и экономические функции государства, т.е. на государственное управление экономической сферой.

Если строго различать провозглашение того или иного принципа экономической политики и реальное претворение доктрины в жизнь, т.е. проблему ее практического использования, то следует исходить не только из экономических критериев, но и всего комплекса общественных отноше­ний (имея в виду, скажем, общую философскую позицию викторианцев XIX столетия). Экономическая свобода предпринимательства опиралась на теорию «естественных прав» человека, на теорию, отрицающую тиранию, абсолютизм, власть государства и государя над подданными. «Справедли­вость» измерялась рамками буржуазной справедливости, а трактовка «ес­тественных прав» и «свободы» человека смещалась в плоскость «естест­венных» прав и привилегированной свободы деловых кругов общества. Принцип невмешательства нигде не применялся буквально, он был эла­стичным, зачастую компромиссным, да и не всегда ясным.

Фритредеры нередко предлагали и предлагают дирижистские мето­ды для разрешения вполне конкретных проблем. А. Смит, например, тре­бовал ограничений даже для этой экономической свободы предпринимате­ля, которая и составляет суть его системы. Он не хотел разрешить свобод-348

ной торговле действовать так, чтобы страна в военное время осталась без необходимых ей ресурсов. Английские фритредеры, выступая за невмеша­тельство государства, одновременно требовали от власти охраны собст­венности, соблюдения договорных отношений, борьбы с мошенничеством. Предприниматели охотно примут государственное вмешательство, если оно идет им на пользу. Так оно и было. Даже английские деловые круги, которые к середине XIX века убедили всю страну в благотворности сво­бодной международной торговли, приняли без особого шума целый ряд правительственных регулирующих законов о фабриках и заводах, о дет­ском труде, о трубочистах, о профсоюзах и т.д. — законов, большей частью, бентамовского духа. Телеграф в Англии был национализован почти сразу (1856). В других странах, особенно в Германии и в Соединенных Штатах, деловые круги никогда не возражали в принципе (хотя иногда возражали в деталях) против формы строгого государственного регулирования хозяй­ства, известного под именем тарифов. Эти и другие факты говорят о не­жизненности модели фритредеров, о ее неосуществимости в любой стране, какую бы мы не взяли в качестве примера. Практика показывает лишь большую или меньшую степень вмешательства государства, зависимую от конкретно-исторических экономических, политических и социальных об­стоятельств.

Возможности государственного управления экономикой неуклонно возрастали вместе с централизацией государственной власти. В руках все возрастающего клана чиновничества сосредоточиваются организационные рычаги воздействия на все стороны жизни общества. Идет процесс разви­тия, усовершенствования и укрепления исполнительного чиновничье­го аппарата. Именно этот факт лежит в основе «государственного капи­тализма», свойственного в той или иной мере всем странам.

Государственный капитализм, как это отмечали многие историки и экономисты, в большей мере проявляется в странах с наиболее значитель­ными феодальными пережитками (Германия, Россия), так называемая «феодальная» реакция. Здесь государственная опека и регламентация, вся система державности проходили трансформацию постепенного пре­вращения феодальных отношений в полуфеодальные', а затем и в капита­листические.

Поучителен исторический опыт России. На примере только стеколь­ного предприятия видна роль государственной казны в развитии производ­ства. Государство предоставляло различные привилегии промышленникам, расширяло сферу применения вольнонаемного труда. Эти мероприятия были методами первоначального накопления капиталов, которые привели к бурному развитию промышленности. Если в 1720 году в России насчи­тывалось 12 стекольных и хрустальных заводов, а в 1804 году -114, то к I860 году их число достигло 195 с 11464 рабочими.'

349

Подобное государственное покровительство имело, к примеру, фар­форо-фаянсовое производство как в России, так и в Западной Европе. «Причина этого лежит в самом характере фарфоровой промышленности того времени, когда массовое производство было технически невозможно и фабрики, открытые частными лицами, бывали вынуждены закрываться за недостатком средств или передаваться в собственность, либо под покро­вительство правителей»'.

Подобные процессы происходили повсеместно. То за счет государ­ства создаются военные предприятия, порты, учреждения связи, то сильно участие казны в прокладке каналов, строительстве железных дорог, мор­ского флота. Власть финансирует фундаментальные научные изыскания, содержит университеты, многие медицинские учреждения, дома призре­ния, не говоря уже о функционировании нормального денежного обраще­ния (чеканка монет, эмиссия бумажных денег и казначейских облигаций, чеков и иных ценных бумаг). Все без исключения государства имеют сис­тему хозяйственного законодательства, содержат армию, полицию, развед­ку, исправительные учреждения, многочисленную рать чиновников.

Особенно активна роль государства в критические моменты: стихий­ные бедствия, войны, эпидемии. Государство всегда организатор, упра­витель и в этом также проявляется его прямая или косвенная роль в эко­номике. Ни один частный субъект не способен взять на себя заведомо убы­точное предприятие, а государство может. Правда, последствия для эконо­мики при этом далеко неоднозначны. Государство вступает в различные альянсы, делит собственность, может иметь долю акций (даже контроль­ный пакет) в акционерных обществах, создавать государственно-банковские и государственно-промышленные системы, а также между­народные интеграционные наднациональные группы ряда стран, участво­вать в экспорте капитала за границу и т.п. Государство по мере необходи­мости проводит насильственные мероприятия, принудительную концен­трацию (или деконцентрацию) производства, осуществляет систему штра­фов и иных наказаний вплоть до роспуска компании, вводит чрезвычайное положение, выступая в роли совокупного идеального предпринимателя в экстремальных случаях.

Представители фритредерства или протекционисты попеременно или все вместе пытались влиять и влияют на экономическую политику прави­тельств (имеют в парламентах свои лоббистские группы, и тем самым со­участвуют в принятии или непринятии законов и других актов), создают коалиции, пулы, клубы, кафедры, имеют собственную прессу и научные издания.

Таким образом, рассмотренные нами направления могут быть пред­ставлены: во-первых, как концепция, теоретический постулат; во-вторых, ^как конкретный инструментарий экономической политики. 350

Вообще говоря, и представители науки, исповедующей фрит­редерство, и их оппоненты и по сей день не выработали точных критериев оптимальной эффективности из-за невмешательства государства (вопреки ему) или вследствие вмешательства как такового. Экономическая наука далеко не ушла от известной констатации, что государство может содей­ствовать экономическому развитию (пример тому - вся эпоха первона­чального накопления капитала), может и тормозить прогресс (и о том свидетельствует немало фактов), либо одними своими действиями способ­ствуют, а иными одновременно - тормозит (таких примеров своеобразной диалектики по-видимому большинство). И в период господства идей фрит­редерства в странах Западной Европы и США участие государства в рас­пределении национального дохода составляло 8-10 %, а в общем объеме капиталовложений 10-15%.' Американский автор Фишер в книге «Таков наш мир» признается, что США вынуждены терпеть у себя определенную долю социализма (разумеется под ней государственное вмешательство). По-видимому, - считает он, - именно эта доля и позволяет сохранять строй в добром состоянии.

Таковы лишь некоторые фрагменты истории. Какое направление (из двух) в итоге превалирует? Это ясно из предыдущего изложения.

По суммарным данным на последнюю треть XX века в индустриаль­но развитых странах государственные бюджеты перераспределяют от 1/4 до 1/3 национального дохода. От всех инвестиций на долю государства приходится от 1/3 до 2/3. Государства осуществляют до 2/3 всех затрат на НИОКР. Даже после массовой приватизации государственная собствен­ность (от федерального до муниципального уровня) составляет примерно 1/5 совокупного богатства.

В результате современное государство - самый крупный: продавец товаров и услуг, покупатель товаров и услуг, кредитор, субсидитор, инве­стор, должник.

Экономическая роль государства не находится в статике (здесь мож­но видеть спады и подъемы, смещение акцентов, пульсацию, возврат к старым методам, преодоление ошибочных путей, компромисс). М.Фридман в книге «Соединенные Штаты в 80-е гбды» писал: если до конца XIX века безраздельно господствовала экономическая свобода и деятельность правителей была ограничена очень узкими рамками, то в Англии с начала XX века и в США с начала 30-х годов государство брало на себя все более широкие функции в экономической и социальных облас­тях. «Эта тенденция действовала в Англии более трех четвертей столетия, а в США около пятидесяти лет, сейчас она также исчерпывает себя». Сей­час не ясно, какое направление развития: «большая свобода и ограничение деятельности правительства в духе А.Смита и Т. Джефферсона» или «все­сильное монопольное правительство в духе К.Маркса и Мао Цзе Дуна».

351

В этих высказываниях немало преувеличений, но тенденция прояв­лена верно. Доктрина фритредерства - идеальная формула, модель, почти не применяемая в действительности (ни раньше, ни теперь). Она подобна концепции «свободной конкуренции» или «экономической свободы» (по Фридману), тоже идеальной, желаемой, но неосуществимой. Фритредеры обычно сильны в критике перекосов и чрезмерностей государственного воздействия, тоталитаризма, бюрократизма, неэффективности, но их позитивная программа, как правило, безжизненна, их участие в экономиче­ской политике ограничивается частностями.

Нынешние фритредеры не в состоянии справиться с массой отрица­тельных явлений, сложившихся в экономике вполне объективно, благодаря концентрации, централизации и монополизации капитала, неблагоприят­ными и неравномерными последствиями постиндустриального общества в социальной сфере, культуре, экологии, образовании, истощении ресурсов и т.п. Фритредеры бессильны справиться с системой, излучающей и тво­рящей неравенство; умерить или обуздать чрезмерный антигуманный эго­изм; помочь слабым и беззащитным, малым и старым. Тайной за семью печатями остается для них проблема: человек в рыночной экономике.

Итак, главным вопросом, в котором разошлись взгляды представите­лей фритредерства и протекционизма, был вопрос о самодостаточности рыночного механизма в решении всех проблем, связанных с функциониро­ванием экономической системы общества. История экономического и со­циального развития убедительно доказала, что государство как важнейший элемент прочно интегрирован в рыночную систему хозяйства, что призна­ют даже самые преданные доктрине фритредерства экономисты - такие, как Фридман, Фелпс, Фишер и др. Проблема, повторяем, состоит лишь в определении границ государственного вмешательства, а также эффектив­ности методов, которыми оно осуществляется. Рыночная система как от­носительно саморегулирующая система определяет цены на продукты и ресурсы, количество и качество продуктов, которое необходимо произве­сти, применяя самую эффективную, наиболее производительную техноло­гию, способствует наиболее рациональному распределению и использова­нию ресурсов. Однако сам рыночный механизм не в состоянии справиться с некоторыми экономическими процессами. Прежде всего аксиоматично, что конкуренция порождает монополию и сам рынок не в состоянии огра­ничить ее негативные последствия: монопольно высокие цены на продук­цию, сокращение объема производства, нерациональное использование ре­сурсов, снижение качества, торможение технического прогресса, концен­трацию экономической власти в руках монополии.

Рыночная система также не в состоянии учесть все выгоды и из­держки, связанные с производством и потреблением определенных това­ров и услуг. Некоторые издержки и выгоды представляются внешними по отношению к рынку, потому что они приходятся на долю таких экономи­ческих агентов, которые не являются непосредственно покупателями или продавцами товаров и услуг. Например, покупка таких услуг, как образе-

352

вание, профилактическая медицина и т.д. приносит выгоду не только ин­дивидуальным потребителям, но и обществу в целом. Эти внешние выго­ды не отражаются в кривой спроса на подобные услуги, и рыночная систе­ма не обеспечивает необходимого объема производства этих услуг. По­добные товары и услуги, которые рыночная система не в состоянии произ­вести в необходимом количестве, но в которых настоятельно нуждается общество, называются «квазиобщественными».

~ Есть, однако, товары и услуги, финансирование производства кото­рых не может взять на себя рынок, но потребность в которых велика. Это коммунальные услуги, общественный транспорт, национальная безопас­ность, борьба со стихийными бедствиями. Эти товары и услуги не могут быть оплачены индивидуальными потребителями, потому что они не со­ответствуют двум главным критериям благ, производимых рыночной сис­темой: принципу «делимости» и принципу «исключения». «Делимость» означает, что товары и услуги могут быть в достаточно малом количестве потреблены индивидуальными потребителями. Принцип «исключения» означает, что те потребители, которые не в состоянии уплатить рыночную цену, не могут пользоваться выгодами, приносимыми товаром или услу­гой. Такого рода блага называются «общественными».

Кроме внешних выгод, существуют и внешние по отношению к рын­ку издержки, которые не учитываются производителями, так как они при­ходятся на долю общества в целом, например, издержки, связанные с за­грязнением окружающей среды. Эти внешние издержки искусственно удешевляют издержки для рыночных производителей и приводят к неэф­фективному распределению ресурсов между отраслями. Рыночная система представляет собой несовершенный механизм обеспечения стабильного уровня цен, полной занятости и устойчивого экономического роста. Нако­нец, рыночная система не обеспечивает справедливого распределения до­ходов по различным группам населения, в результате чего люди резко раз­личаются между собой по способности реализовать свои потребности на рынке. Рыночная система выделяет ресурсы на производство предметов роскоши для богатых за счет ресурсов производства предметов необходи­мости для бедных. Один из американских социологов писал, что страна, которая тратит деньги на шампанское, когда она еще не обеспечила моло­ком своих детей, - это плохо управляемая, неразумная, суетная, глупая, невежественная страна.

Те функции, которые вообще не в состоянии выполнить рыночная система, либо она выполняет их в недостаточной степени, необходимо осуществлять государству, и речь идет не только об обеспечении "мира, легких налогов и терпимости в управлении", как считал А.Смит. Речь идет о широком круге экономических функций государства, начиная с обеспе­чения правовой базы, необходимой для эффективного функциониро­вания рыночной системы, заканчивая регулированием международ­ных экономических отношений.

353