1.2. Диалектика характера и способа производства

Пожалуй, наиболее обобщенным критерием прогресса можно назвать харак­тер производства, т. е. синтез определенной формы способа труда с отношениями распоряжения и системой экономических интересов субъектов хозяйственной жизни. В его развитии, на наш взгляд, можно выделить шесть уже состоявшихся ступеней и одну, находящуюся в процессе формирования. Рассмотрим эти ступени в их взаимодействии с отношениями собственности, начиная с ранних этапов истории человечества.

1. Исключительно общинный характер производства необходимого продук­та и спорадического [от греч. sporadikos — единичный] создания прибавочного продукта. Этот характер производства непосредственно вырастает из стадного собирательства даров природы, или из присваивающего хозяйства первобытных людей. Сам же он адекватен присваивающе-производящему хозяйству, полигамии и матриархату. На этой ступени отдельный человек был настолько экономически

240

слаб, что индивидуально и даже в составе малочисленной группы не мог произво­дить необходимый продукт, т. е. в таком количестве и ассортименте благ, которых было бы достаточно для простого выживания, не говоря уже о создании прибавоч­ного продукта. Лишь родовая община была способна к производству необходимого продукта на более или менее регулярной основе. Что касается прибавочного про­дукта, то даже в рамках общины его создавали лишь спорадически (от случая к случаю), когда ввиду тех или иных обстоятельств возникали для этого особо благоприятные условия. Поэтому индивид, покидавший свой род, неизбежно поги­бал. Именно вследствие экономической слабости отдельного человека, а не в силу производных от этого добродетелей первобытного индивида, становились нормой родовой коллективизм и мораль уравнительного распределения.

2. Семейный характер производства необходимого продукта и спорадичес­ кого создания прибавочного продукта. Этот характер производства открывает эру собственно аграрного общества, ибо лишь при его достижении основными занятия­ ми людей становятся земледелие и скотоводство как главные отрасли, обеспечива­ ющие их средствами существования. Эта ступень развития характера производ­ ства вносит разлад в родовую матриархальную общину. Она означала, что уже не только община, но и моногамная [от греч. monos — один и gamos — брак] семья оказалась способной обеспечить свое выживание самостоятельно, т. е. за счет семей­ ных средств производства и семейной рабочей силы. Это постепенно привело к разложению родового строя и становлению патриархального способа производства в границах так называемой соседской (не родовой) общины. Возникшая на данной ступени развития характера производства патриархальная семья с присущим ей главенством мужа как собственника средств производства стала расширять посте­ пенно свою экономическую независимость от общины, параллельно которой появи­ лась и стала все более усиливаться имущественная дифференциация различных патриархальных хозяйств, стимулируя дальнейшее совершенствование производи­ тельных сил.

На определенном этапе этого совершенствования оказалось, что уже не только спорадически, а регулярно (на постоянной основе) можно производить прибавочный продукт. Однако такая возможность была достижима лишь для совокупной рабочей силы, превосходившей по численности работников масштабы отдельного патриар­хального хозяйства. Следовательно, чтобы присваивать прибавочный продукт, нужна была чужая рабочая сила. Она и раньше в виде военнопленных попадала в патри­архальную семью, но использовалась ею в качестве прислуги в домашнем хозяй­стве. Теперь же ее стали специально захватывать и покупать в качестве объекта частной собственности в целях производства прибавочного продукта. С этого и начинается переход от патриархального способа производства к рабовладению.

3. Насильственно-групповой характер регулярного производства необходи­ мого и прибавочного продукта. Этот характер производства не имел всеобщего распространения и относился не только к далекому прошлому. Достаточно напом­ нить, что еще в 60-х годах XIX в. на юге США функционировал рабовладельчес­ кий строй, адекватный названному характеру производства, территориально сосед­ ствовавший с гораздо более высокой ступенью производства, присущей в то время остальной части США, где бурно развивался капитализм.

Рассмотрение развития рабовладельческого строя с геополитических позиций показывает, что широкие масштабы он приобрел только в субтропической зоне и прилегающих к ней районах Индии, Китая, Среднего и Ближнего Востока, Север­ной Африки, Греции и Италии. И это не случайно. Очевидно, такая распространен­ность рабства в территориальном разрезе вызвана тем, что только в благоприятных

16 — 3-1452

241

природных условиях субтропиков примитивные орудия труда, которыми пользо­вались рабы, могли приносить прибавочный продукт. Ведь рабы, будучи совер­шенно не заинтересованными в подневольном труде, при любой возможности ломали средства труда. А их тем легче испортить (при прочих равных условиях), чем они сложнее и производительнее: более сложные средства труда являются и более тонкими, следовательно, легко разрушаемыми, а потому и не применимыми в подневольном труде рабов. Поэтому, например, в умеренной полосе, где для регу­лярного производства прибавочного продукта требовались более сложные орудия труда, нежели в благоприятных условиях субтропиков, рабство не получило сколько-нибудь широкого распространения.

Рабовладельческий строй, который почти везде сочетался с широким распрос­транением свободных патриархальных хозяйств, обеспечил развитие орудий труда на основе отделения ремесла от земледелия, торговли — от ремесла, умственного труда — от физического.

4. Семейный характер регулярного производства необходимого и прибавоч­ ного продукта. Если третья ступень выражалась в способности регулярно произ­ водить как необходимый, так и прибавочный продукт в рамках большей совокуп­ ности работников, то четвертая — состояла в семейном типе регулярного создания того и другого. Это означало, что уже и совокупная рабочая сила отдельной моно­ гамной семьи могла не спорадически, а постоянно создавать прибавочный продукт, и тем самым обеспечивать экономическую основу поступательного развития се­ мейного хозяйства. Отсюда, во-первых, открывалась экономическая возможность более динамичного расширения производства в пределах патриархального хозяй­ ства на основе экономического интереса семьи и, во-вторых, появились хозяйствен­ ные условия для эксплуатации уже не многочисленных масс рабочей силы, а от­ дельных семейных хозяйств.

Такое положение стало питательной средой для возникновения и утверждения феодальных отношений. Они базировались на том, что, с одной стороны, земельные и водные ресурсы в качестве общих условий производства монополизировались в руках земельных собственников, обладавших в силу этого полным хозяйственным суверенитетом, а с другой — семьи непосредственных производителей как соб­ственники остальных средств производства и семейной рабочей силы, лишенные общих условий производства и соответственно хозяйственного суверенитета, попа­дали в личную зависимость от феодалов. Не идя на поклон к земельным собствен­никам за получением доступа к общим условиям производства, крестьянские се­мьи не могли осуществлять свое производство и поддерживать жизнь домочад­цев. Установив господство в деревне, феодальные отношения закрепостили также и город, экономическая жизнь которого характеризовалась цеховой организацией ремесла и существованием замкнутых купеческих гильдий [от нем. Gilde — корпо­рация]. Феодальные отношения, хотя и сдерживали развитие производительных сил, но значительно в меньшей мере, нежели рабовладельческие.

5. Индивидуальный характер регулярного производства необходимого и при­ бавочного продукта. Постоянное совершенствование средств производства и ра­ бочей силы в рамках феодализма обусловило переход к пятой ступени развития характера производства. Она состояла в том, что уже не только моногамная семья, но и отдельный носитель рабочей силы могли регулярно производить необходи­ мый и прибавочный продукт. Это означало, с одной стороны, что индивид получал экономическую свободу от семьи, но, с другой стороны, и индивидуальная рабочая сила отдельного человека могла стать объектом эксплуатации. Все это обусловило повышение экономической активности и подвижности населения, вызвало возра-

242

стание его потребностей, углубление общественного разделения труда и формиро­вание национальных рынков, а также зарождение мирового рынка. В результате произошел подрыв феодальных отношений. Таким образом, индивидуальный тип регулярного производства необходимого и прибавочного продукта выступает в качестве детонатора феодальных устоев хозяйственной жизни.

6. Общественный характер производства. Из перечисленных тенденций, обусловленных индивидуальным типом регулярного производства необходимого и прибавочного продукта, выкристаллизовывался в конце концов переход к шестой ступени развития характера производства. Она заключалась в общественном типе производства необходимого и прибавочного продукта. Этот общественный харак­тер производства состоял в следующем:

а) всеобщем распространении товарно-денежных отношений, ведь товарное производство, как известно, носит общественный характер, опосредованный обра­ щением товаров и денег;

б) превращении рабочей силы в товар;

в) последовательном переходе от простой кооперации к мануфактуре и от нее — к фабрике как стадиям обобществления производства.

Общественный характер производства стал материальной основой индивидуа­листического и во многом хищнического капитализма. В его условиях собственник средств производства (капиталист) противостоял наемному работнику, собствен­нику своей рабочей силы. Первый экономически принуждал второго к труду на своем предприятии посредством купли-продажи его рабочей силы на юридичес­ки свободной и добровольной основе. Погоня за прибылью, выражавшаяся неред­ко еще и в XIX в. в 16—18-часовом рабочем дне обеспечивала стремительное накопление капитала. Оно углубляло общественное разделение труда, совершен­ствовало, и весьма стремительно, средства производства, вело к концентрации про­изводства, образованию акционерных обществ и монополий, не меняя длительное время частнокапиталистической природы собственности.

Обострение противоречия между все более углубляющимся общественным ха­рактером производства и частнокапиталистической формой присвоения достигло к концу XIX — началу XX в. апогея. Оно усугубило не только классовое противо­борство внутри отдельных стран, но и вызвало эскалацию межстрановых кон­фликтов. В результате этого человечество подошло к такому катаклизму, как Пер­вая мировая война. Ее длительный и разрушительный характер привел к резкому падению уровня жизни населения, особенно в относительно слаборазвитых стра­нах с точки зрения состояния их производительных сил, распространения товар­но-денежных отношений и устойчивости демократических традиций гражданско­го общества. Именно к таким странам принадлежала Российская империя, произво­дившая на одной шестой земной суши лишь 4% мировой промышленной продук­ции и характеризовавшаяся множеством полуфеодальных пережитков, которые накладывались на капиталистические антагонизмы. Поэтому в ней острота соци­альных противоречий оказалась наибольшей в сравнении с другими основными участниками Первой мировой войны.

Именно это сформировало революционную ситуацию, позволившую большеви­кам в качестве радикального крыла социалистического движения прийти к влас­ти и создать первое в мире государство диктатуры пролетариата как формы рево­люционного разрешения противоречий капитализма. Социалистическая идеология, возникшая задолго до этого и представленная различными течениями, получила возможность реализации сначала в СССР, а затем в целом ряде стран так называе­мого соцлагеря, занимавшего в 80-х годах треть земли, где проживало 40% населе-

16*

243

ния мира. Но социализация, призванная разрешить антагонизм между обществен­ным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения — отчуждения, получила в данных странах силовую природу тотального огосударств­ления. Это обеспечило мощный рывок в экстенсивной индустриализации социалис­тических стран, но придало социализации казенные и репрессивные черты, подав­ляющие гражданские свободы и частную инициативу. Несомненные и великие достижения казенного социализма сочетались с жесткими ограничениями, налагае­мыми на личность человека вплоть до государственного террора [от лат. terror — страх].

К тому же казенный социализм с присущими ему привилегиями для партий­но-государственной номенклатуры готовил себе могильщика в лице представите­лей этой же номенклатуры, постепенно и неизбежно обуржуазивавшейся. Это фор­мировало ее как контрреволюционный класс будущих «прихватизаторов» в самой социально-политической верхушке казенного социализма — в структурах всевласт­ного аппарата. В конце 80 — начале 90-х годов этот класс совершил буржуазную контрреволюцию, как водится, под благими лозунгами гласности, демократизации, гуманизации и свободы.

Однако, пока существовал казенный социализм, он оказывал решающее влия­ние на исторические процессы:

сумел отразить неоднократные попытки агрессии со стороны империалисти­ческих держав, в том числе внес определяющий вклад в разгром фашизма;

в целом существенно сузил имперские устремления развитых капиталистиче­ских стран как территориально, так и по методам господства;

содействовал крушению колониальной системы своей поддержкой националь­но-освободительного движения;

способствовал социализации самих развитых капиталистических государств, где трудящиеся добились значительных уступок со стороны олигархической бур­жуазии в вопросах социальной защиты и антициклического регулирования, ори­ентируясь на достижения социалистических стран и имея в их лице поддержку.

Социальные, экономические и научно-технические свершения казенного социа­лизма очевидны для любого непредвзятого человека. Они внесли огромный вклад в прогресс человечества.

Конечно, социализация развитых капиталистических стран обусловливалась прежде всего обострением имманентного их строю противоречия между обществен­ным характером производства и частнокапиталистической собственностью. Оно (противоречие), как и другие антагонизмы капитализма, обусловило, в частности, Великую депрессию 1929—1933 гг., которая имела эпохальное значение, ясно пока­зав буржуазии, что без решительного усиления государственного вмешательства в экономику не удастся сохранить сами устои капитализма. Кейнсианцы выработа­ли те методы и формы государственного участия в хозяйственной жизни, какие широко применялись ряд десятилетий и дали возможность относительно стаби­лизировать капиталистическую экономику и приспособить ее организацию к углуб­ляющемуся общественному характеру производства. Эти метаморфозы в разви­тых странах позволяют говорить о становлении корпоративного и даже социал-демократического капитализма, а в некоторых из них — буржуазного социализма (например в Скандинавии), где капиталистические противоречия заметно сглаже­ны путем государственного регулирования и перераспределения как способа их разрешения.

Крах казенного социализма в СССР и Восточной Европе, а также распростра­нение дерегулирующих тенденций монетаризма позволяют некоторым исследова-

244

телям вести речь о ренессансе [от франц. renaissance — возрождение] капитализа-торства и о подавлении им социализации. Думается, однако, такой вывод является заблуждением. Видимо, говорить правомерно о другом: о том, что в условиях ухуд­шения экологической обстановки, сокращения доли занятности в материальной сфере, повышения культурно-образовательного уровня населения, развития инфор­матики и уменьшения роли физических и механических функций труда под­спудно зреет переход к седьмой крупной ступени развития характера производ­ства, т. е. переход от общественного к творческому (экологическому) характеру производства, точнее, происходит перерастание первого во второй. На этом пути возможны и даже неизбежны исторические зигзаги, частичные и системные кри­зисы с реальной угрозой глобального коллапса. Становление седьмой крупной сту­пени характера производства порождается целым рядом противоречий капитализ­ма и казенного социализма. И, вероятно, казенный социализм оказался неспособ­ным их разрешить, в отличие от социализированного капитализма, это и привело к его краху. Кроме того, казенный социализм не сумел справиться с назревшей еще в 60-х годах проблемой интенсификации экономики, с которой социализированный капитализм в принципе справился.